«Скорая» приехала только через час. Температура — не сердечный приступ… Но, к этому моменту ты уже облегченно спал, вольно разметавшись на родительской кровати под тонкой простынкой. А твои мама и папа лежали по обе стороны от тебя, оберегая твой сон и поминутно проверяя губами покрытый легкой испариной лобик своего первенца.

Именно тогда, в ту ночь, вдыхая твой чистый, еще отдающий маминым молоком запах, ощутив на губах солоноватый привкус кожи своего детеныша и глядя в оттаявшие, изумительные, лучащиеся глаза своей женщины, твой папа вдруг испытал потрясающее, невероятное чувство. Его тело словно стало растворяться-растекаться в окружающем мире, превращаясь в огромный сгусток энергии, накрывая, обволакивая вас с мамой, сливаясь со встречными потоками твоего тепла и маминой нежности. Вы трое словно стали единым целым. И никто и ничто в мире не могло вырвать вас из-под этой защиты. А папка ваш, наслаждаясь вашим покоем, был в этот миг готов противостоять всему миру, порвать голыми руками, зубами загрызть любого, кто осмелился бы причинить вам не только новую боль, но и самомалейшее беспокойство.

Ушла та ночь. Но, вспыхнув, как сверхновая звезда, это незабываемое ощущение не исчезло, не растворилось в суете, а перешло в ровное и устойчивое тепло, дающее твоему папке новую, неизведанную раньше силу. И с этого момента он никогда, ни на день, ни на минуту не забывал, что он больше не один. Что есть на этом свете его половинка и еще один маленький человечек, еще один кусочек его собственной плоти и души, приросший прямо к папкиному сердцу. Две величайших драгоценности. Смысл его жизни.

— Так почему же наш папка оставляет нас, — спросишь ты, — Почему он так рискует собой и нами, уезжая туда, откуда может больше никогда не вернуться? Зачем в коридоре стоит этот новый, до отказа набитый снаряжением рюкзак? Почему кусает губы и изо всех сил сдерживает слезы, чтобы не испортить последние минуты перед прощанием, твоя притихшая мама? А сам папка стоит на коленях перед твоей кроватью, прижав к губам свесившуюся во сне ручонку и жадно вдыхая твой такой родной, такой беззащитный запах?

Это сложные вопросы, сынок. Очень сложные…

Твой папа — уже большой мальчик. И он не питает особенных иллюзий в отношении правителей нашего государства. Он видел ветеранов той далекой Великой Войны, которые вынуждены просить милостыню или торговать боевыми наградами, чтобы просто выжить в предавшей их подвиг и память стране. Он прекрасно знает, что если не вернется, то вам с мамой будет трудно, очень трудно. И если кто и не даст вам пропасть совсем, так это не те люди, которые посылают твоего папу на войну, а только те, чья кровь течет в твоих жилах. Твоя, слава Богу, многочисленная и дружная родня. Родные помогут, обязательно помогут… И все же, никто и никогда не сможет полностью заменить твоей маме мужа, а тебе отца.

Так почему же, почему?…

А у меня нет выбора.

Когда ты вырастешь, ты меня обязательно поймешь. Ты сам придешь к выводу, что бывают в жизни мужчины моменты, когда можно потерять то, что обычно подразумевается под словом «жизнь»: исправное, движущееся тело, работающий мозг, осмысленная речь. Но невозможно поступиться другим, тем, что делает это движущееся и разговаривающее существо ЧЕЛОВЕКОМ.

Можешь ли ты представить себе, чтобы твой отец, дав слово офицера и приняв в свои руки судьбу ста человек, вдруг все бросил в тот момент, когда пришло время отвечать и за свои слова и за своих новых товарищей? Неужели ты думаешь, что есть цена, за которую твой папка позволит показывать тебе вслед пальцами и говорить: «А это сын того…, что обдристался и бросил отряд, как только пришла команда ехать в Чечню!»?

Есть и другое, еще более важное. Твой папка хорошо понимает, что большую беду надо встречать не на пороге собственного дома. Не тогда, когда она уже втиснула в проем двери свое жирное и смрадное тело. Ее надо встречать на дальних подступах. Ее надо уничтожать, когда она нападает на других, пусть совсем неизвестных тебе людей. Потому что, нажравшись чужого мяса и чужих душ, она обязательно доберется и до тебя самого, до твоих родных и близких.

Все что происходит сейчас у нас в стране, это — тяжелая и страшная болезнь. Но, это безумие не может продолжаться вечно. Рано или поздно, начнется выздоровление. Те, кто вверг свою страну в эту пропасть, будут прокляты миллионами несчастных и презираемы миллионами достойных. И эти проклятья и презрение лягут страшным гнетом на негодяев и на их потомков до скончания их гнилых родов. Ни за какие миллиарды не купить им прощение, ничем не вылечить страшную проказу души, взращенную ими же самими.

Но будут благословенны те, кто станет на пути беды живой стеной, кто удержит свою страну на краю черной бездны. Их души будут чисты. Их имена будут честны. И если даже не придется им самим увидеть первые проблески нового света, их недожитые жизни станут примером, а их отважные души — ангелами хранителями для родных и близких, для всех, кто пойдет по их следам.

Много лет назад так поступили твои прадеды Кузьма и Александр.

Их война была во сто крат страшней и тяжелей. Они оба только-только отошли от страшных боев в сугробах карельского перешейка — два крестьянина, два рядовых пехоты. И у них у каждого в сорок первом была уже куча детей: мал- мала меньше. Но они снова встали в строй. Не потому, что была мобилизация. А потому, что они были мужчинами. И знали, что нужно делать, когда к их дому идут убийцы.

Да, их война была понятней и честней.

Но, кто бы не зажег пожар: маньяк-пироман, или расчетливый подлец, тушить его все равно надо. Иначе пламя пойдет дальше.

Так что, малыш, я еду драться за тебя вдали от тебя. Я еду защищать твою маму вдали от нашего с вами дома.

У меня нет выбора, мой маленький мужчина.

Но я очень-очень-очень постараюсь вернуться!

Обещаю тебе!

Я просто не имею права не вернуться!

Дэн сидел верхом на башне «Домового» и нехотя ковырял штык-ножом в толстом слое белого жира с малозаметными следами того, что на баночной этикетке называлось «Тушенка свиная. Экстра». Есть особенно не хотелось, недавно плотно позавтракали, но все же — развлечение. А скоро ли сорвут с места, и когда удастся поесть в следующий раз — один Бог ведает.

Утро началось с обычной бестолковщины. Сначала прошла команда готовиться к зачистке где-то на окраине города. И собрята стали спешно собирать в армейские вещмешки, удобные для коротких выездов, запас продуктов, питьевой воды и даров коньячного завода, регулярно пополняемых «по пути» с различных операций. Разгрузки же набивались боеприпасами просто до безобразно растопыренного состояния. Окраина города в штабном толковании — понятие растяжимое. И выезд на зачистку вполне мог обернуться двух-трехдневным приключением с аттракционами, типа залета в какое-нибудь осиное гнездо и последующего выхода из окружения с боями. Прецеденты уже бывали.

Не прошло и полчаса, как в очередной раз подтвердилась древняя армейская мудрость: «Получив команду, не спеши ее выполнять. Ибо скоро последует команда на отмену предыдущей».