И про отца она никогда меня не расспрашивала.

Когда Шарлотта возила меня по графству Грейс, я была не очень внимательна, поэтому не должна была удивляться, когда, уехав с фермы Гардинера, уперлась в развилку дороги. Сообразить, куда сворачивать, я все равно не могла, поэтому повернула наугад, влево. Из головы у меня не выходила Айви. Беседа с ней оставила у меня странное чувство. Я слишком поторопилась с вопросами о ее отце. Это чувствительная тема, где моя деликатность? Я ее огорчила, хотя совершенно не собиралась. Зато уловила момент, когда она решила, что я заслуживаю ее доверия. Трудно было не почувствовать, что она стала мне доверять. Она оказалась умнее, чем я думала. IQ всего 80? Скорее всего, это ошибка. Я жалела, что она страдает эпилепсией. Насколько это ужасно – материнство эпилептички? Некоторые из них все равно становятся матерями. К тому же припадки у нее, похоже, прекратились. Конечно, ее дети, вероятно, сядут на пособие, как она сама, но я не желала становиться той, кто лишит ее возможности завести семью.

Я подъехала к новой развилке, еще более незнакомой, чем предыдущая. Здесь я свернула вправо и тут же заблудилась, угодив в лес – такой густой, что даже неба не было видно. Мне вспомнился единственный случай, когда вся наша семья выехала на природу. Мне было двенадцать лет, Терезе, следовательно, десять. Мы с ней удрали от родителей, заблудились в лесу и в считаные секунды перестали ориентироваться. Помнится, я держала Терезу за руку и храбрилась, изображая надежную старшую сестру, чтобы младшая не испугалась, хотя сама была близка к панике. Каждый шаг мы делали вслепую, не зная, приближаемся ли к родителям, или забредаем все дальше в чащу. Наконец мы остановились и стали их звать. Прошло довольно много времени – нам оно показалось вечностью, – прежде чем они нас нашли.

Похожая паника охватила меня и теперь: я вдруг сообразила, что уже минут двадцать не видела ни одной машины. Я проехала по узкой дороге еще милю-две, потом решила ехать обратно. Я развернулась, но тут почему-то сплошняком пошли развилки и повороты, я всякий раз действовала наугад и через полмили решила, что мои догадки были неверны. Наконец я остановилась и сверилась с картой. Увы, той узкой дороги, на которой я очутилась, на моей мятой бумажке не оказалось. Мы с Робертом договорились встретиться в его офисе в шесть вечера и пойти поужинать, и я уже сомневалась, что успею и что вообще выберусь когда-нибудь из этих зарослей.

Далеко впереди я увидела выходивших из лесу мужчину и собаку. Зеленая куртка мужчины почти сливалась с листвой. Я нажала на газ и поехала в ту сторону. Услышав, что его догоняет машина, он оглянулся через плечо. Лицо у него было обветренное и морщинистое, он был вооружен дробовиком.

Я подъехала к нему, потянулась к стеклу пассажирской двери и опустила его.

– Простите, я ищу дорогу на Ридли.

– Далеко же вы заехали!

– Можете показать направление?

Он перечислил повороты, которые мне нужно было сделать. Я поблагодарила его и поехала, решив в этот раз быть внимательнее. Трогаясь с места, я посмотрела на него в зеркало заднего вида: он удрученно качал головой – видимо, полагал, что такой девушке, как я, нечего колесить по проселкам графства Грейс.

Каким-то чудом я успела к офису Роберта без пяти шесть. Остановившись у тротуара, я залюбовалась белой табличкой на кирпичном домике: «РОБЕРТ ФОРРЕСТЕР, доктор мед. н., ПЕДИАТР». Раньше я надеялась, что успею побывать дома и переодеться, но еще в пути рассталась с этой надеждой. Грубые туфли я сменила на черные «лодочки», которые держала в машине, но осталась в тех же блузке и юбке, в которых провела весь день. Я знала, что выгляжу неопрятной и пропыленной, особенно после сидения с Айви у сарая.

В приемной меня приветствовала Сандра, секретарь Роберта.

– Доктор уже собирается, – сообщила она. – Хотите присесть?

Приемная была разноцветная: небесно-голубые стены, ярко-зеленый ковер, стулья всех цветов радуги. Я села на оранжевый. У меня было ощущение, что Сандра подглядывает за мной краем глаза – видимо, ее привело в ужас мое намерение идти ужинать в таком виде, как будто я весь день работала в поле.

Дверь в смотровой кабинет открылась, Роберт вывел в коридор маленькую девочку и женщину. У девочки были красные щеки, как будто она только что плакала; Роберт опустился перед ней на корточки и что-то сказал, заставив ее кивать и смеяться. Он потрепал ее по плечу, и я почувствовала прилив любви. Какой он чудесный со своими пациентами! Наступит время, когда он будет таким же чудесным с собственными детьми. Выпрямившись, он увидел меня, кивнул, улыбнулся и скрылся в кабинете. Я дождалась, пока мать с девочкой ушли, потом вошла к нему в кабинет и закрыла за собой дверь.

Он что-то писал за столом и указал мне на кресло.

– Обожаю наблюдать за тобой, когда ты с пациентами! – сказала я, садясь. – Ты с ними такой добрый! Ты так чудесно обращаешься с детьми.

– Девочка, которую ты видела, вряд ли с тобой согласилась бы, – возразил он с улыбкой, не отрываясь от писанины. – Мне пришлось сделать ей укол, она очень расстроилась. – Он закрыл папку и откинулся в кресле. С его лица сошла улыбка. – Ты не одета для ужина.

– Не успела заехать домой и переодеться, – сказала я. – Извини.

– Я думал, ты сегодня рано закончишь. Ты говорила, что у тебя будет время побывать дома и освежиться.

Это было сказано таким тоном, что мне почудилось, что от меня несет потом. Возможно, так оно и было. Я дотронулась до волос в надежде, что хотя бы их успела привести в порядок.

– По дороге домой я заблудилась, – сказала я. – Кажется, я познакомилась со всеми дорогами графства Грейс.

Он приподнял брови.

– Мне не нравится, что ты одна колесишь по незнакомым местам.

– Ничего страшного. В конце концов мне попался охотник, я спросила его, как выехать к Ридли, и…

– Охотника? С ружьем?

– Ну, охотники обычно вооружены. – Я улыбнулась, но он остался серьезным и удрученно покачал головой.

– Ты просто сумасшедшая! – Год назад эти слова прозвучали бы, как комплимент. Но теперь, когда я стала его женой, слово «сумасшедшая» звучало уже неласково.

– В конце концов я выбралась на правильную дорогу, но было уже поздно. Прости, что я не принарядилась, но…

– Ты прекрасно выглядишь, – сказал он. – Как всегда. Просто… Я надеялся, что мы пойдем ужинать в «Сити Клаб», а теперь придется довольствоваться «Куперс Барбекю».

– Извини, – повторила я. – Может, я сама тебя куда-нибудь приглашу? Я зарабатываю деньги и могу…

– Нам не нужны твои деньги, Джейн. – Он нахмурился и встал. – Не надо так меня оскорблять, хорошо?

– Извини. – Я просила прощения уже в третий или в четвертый раз. – Не думала, что приглашение на ужин равносильно оскорблению.