терпению и решимости Ультрамаринов кампания увенчалась успехом. Собственно, только благодаря Ультрамаринам эта стратегия в принципе работала.

Стоя рядом с Пожирателями Миров, в словах и языке тела Исколахара Храмовник почувствовал едва заметную жалобу, будто, по мнению Ультрамарина, Сигизмунд мог каким-то образом заставить псов Кхарна образумиться. Сигизмунд решил не обращать на это внимания. Он присутствовал здесь не для того, чтобы навязывать XII легиону свою или чью-либо волю. На данный момент долгом Сигизмунда было стать частью этого легиона.

— Что за безумство он затеял на этот раз? — выдохнул Исколахар, когда Кхарн зашагал вперёд.

Сигизмунд бесстрастно взглянул на Ультрамарина, а затем и сам повернулся и вместе с Бореем последовал за Кхарном вверх по каменистому склону.

Солдат наверху дрожал — отчасти от боли, отчасти от ярости, кипевшей внутри. Внизу за ним стояли другие: разношёрстная группа из пятнадцати человек, кто в доспехах, кто в штатском — одежде, судя по всему, оставшейся с довоенных времен; мужчины и женщины, кто-то был молод, кто-то — отягощён грузом лет. Из разрушенных зданий за ними целилось ещё больше солдат, готовых открыть огонь.

Кхарн остановился перед мужчиной и стянул шлем с головы. Белизну его доспехов пятнала кровь. Сигизмунд определил, что Гвозди у него в черепе чуть притихли — они продолжали грызть, но уже медленнее, подобно дыханию хищника, успокаивающемуся после тяжёлой охоты. За недели этой кампании сын Дорна научился распознавать признаки укуса Гвоздей.

Смертный воин поднял на Кхарна глаза. Сигизмунд наблюдал, как на лице человека, преодолевая страх, проступает гнев — он сумел оскалить зубы.

— Мясники! — сплюнул человек. Склизкий плевок упал на землю у ног Кхарна. Сигизмунд заметил подёргивание его челюстных мышц. Его броня зарычала, но Кхарн не двинулся с места.

— Вы... — начал человек, повторяя обращение. — Вы… вы пришли предложить условия сдачи?

— Вас приведут к Согласию, — холодно заверил Исколахар. — Вы сложите оружие и прикажете сдаться своим подчинённым. Вы примете власть Империума, поклянётесь в верности и прикажете сделать то же самое всем, кто находится под вашим командованием.

— Ты даже не спросил, как меня зовут… — с горьким смешком проговорил человек.

— Тебя зовут Везис, — ответил ему Сигизмунд. — Раньше ты командовал когортой гражданской гвардии. Теперь же ты руководишь последними силами сопротивления этого городского комплекса.

Человек по имени Везис моргнул: раздутый болью разум обдумывал слова, не понимая, откуда захватчики знают его имя.

— Те, кто уже подчинился власти Империума, поведали о вас, — объяснил Исколахар. — Ваши действия делают вам честь. И у вас есть будущее, если вы того пожелаете.

— Но не здесь, не на земле моего дома. Ты предлагаешь мне жизнь, полную… чего? Убийств по твоему приказу? Чтобы я заставлял других преклонять перед вами колени? — Человек покачал головой. — Этому не бывать.

— Если не уступите, лишитесь жизни, — спокойно объяснил Исколахар. — И вы, и те, кто стоит за вами. Вы ведь всё понимаете. Орбита заполнена кораблями Империума, и они готовы нанести последний удар. Ваши щиты вышли из строя час назад. Все некомбатанты эвакуированы из зоны орбитального удара. Остались лишь ваши силы. Пожалуйста, поймите, что мы не хотим этого делать.

Солдат широко раскрыл глаза. Сигизмунд заметил, как он сомкнул окровавленные ладони, будто хватая рукоять меча. На кончиках его пальцев выступила кровь. Он словно собирался что-то сказать — или, может быть, выхватить оружие.

— Не выйдет, — отчеканил Сигизмунд. Исколахар снова вперил взгляд в Храмовника. Затем к нему повернулся Кхарн.

— Он не подчинится, — продолжил Сигизмунд, привлекая к себе внимание всех собравшихся. Сам он, однако, смотрел на Везиса. — Даже если он согласится на твои условия, подчинения от него не жди. Сердце его останется непокорным. Как и сердца всех его соратников.

— Но это единственный шанс, — настаивал Исколахар; он как будто разочаровался в Сигизмунде. — Ты хочешь лишить их последней возможности остаться в живых!

Сигизмунд покачал головой.

— Есть и другой вариант. — Он снова посмотрел на предводителя смертных солдат. — Ты хочешь сражаться за свой мир, даже сейчас.

Человек кивнул.

— Ты понимаешь, что вам не выиграть, но всё равно хочешь сражаться. Умереть непокорным, но не жить посрамлённым.

— Да, — твёрдо заявил человек.

— Значит, мы придём за тобой, — заключил Сигизмунд, кивнув мужчине. Храмовник развернулся.

— Ты предлагаешь наземную атаку? — гневно прорычал Исколахар, у которого вышли все запасы самообладания. — Ты желаешь смерти и нашим воинам? Ради чего? Потешить свою гордость и утолить жажду крови? — Исколахар мотнул головой в сторону Кхарна.

Сигизмунд готов был в ответ зарычать и даже ударить. Капитан Пожирателей Миров, напротив, казался подозрительно спокойным и настороженным.

Исколахар наклонился к Сигизмунду.

— Я много о тебе слышал. И сейчас должен сказать, что был о тебе лучшего мнения.

Борей положил ладонь на рукоять меча ещё до того, как последнее слово слетело с губ Ультрамарина.

— Мы отняли всё, что у них было, — высказался Кхарн.

Исколахар и Сигизмунд оглядели пространство вокруг. Кхарн провёл клинком по руинам и дыму, что поднимался в небо.

— А то немногое, что осталось, ты перестроишь; в головы людей, что родятся после нашего отлёта, вложишь другие идеи. Этот мир станет зеркалом Ультрамара — отражением имперских идеалов. То же, что не уложится в их рамки, ты просто-напросто превратишь в ничто с орбиты… А варварами заклеймишь нас. — Он покачал головой. — Таков порядок вещей. Ведь на нашей стороне — правда и сила, а они — недостаточно правы и недостаточно сильны. Но если забираешь у кого-то всё, ты должен позволить им, по крайней мере, попытаться тебя убить. Мы многим им обязаны.

Кхарн направил клинок в сторону Сигизмунда.

— Все воины под моим командованием последуют совету Храмовника Седьмого. Наземная атака начнётся через час, дадим им время на подготовку. Если ты не хочешь в этом участвовать, Ультрамарин, это останется на твоей совести.