Ее несказанно удивил очередной талант лорда Хью. Хоть бы согласился решить одно маленькое уравнение. Умножал же он большие числа для Френсис!

– Мы можем прочитать одну из моих пьес, – предложила Харриет, принимаясь листать лежавшие на коленях бумаги. – Ту самую, что я начала прошлым вечером. Ну, знаете, в которой героиня не слишком розовая…

– И не слишком зеленая! – обрадовались Френсис и Элизабет.

– О! – с досадой воскликнула Сара. – Только не это!

Лорд Хью широко улыбнулся.

– Не слишком розовая и не слишком зеленая?

– Боюсь, героиня пьесы именно я.

– Понимаю.

– Смейтесь! – прошипела Сара. – Вижу, вы только этого и ждете.

– Она также не слишком худая и не слишком толстая, – заботливо подсказала Френсис.

– Это не совсем Сара, – пояснила Харриет. – Просто персонаж списан с нее.

– Весьма точно причем, – ухмыльнулась Элизабет.

– Возьмите, – протянула ему Харриет небольшую стопку бумаг. – У меня только один экземпляр, так что придется разделить между всеми.

– У этого шедевра есть название? – осведомился Хью.

– Пока нет, – ответила Харриет. – Как правило, я дописываю пьесу, а потом уже придумываю для нее название. Но эта будет очень романтичной. История любви. – И, чуть помедлив, добавила: – Хотя я не уверена, что конец будет счастливым.

– Так это романтическая пьеса? – спросил лорд Хью, с сомнением вскинув бровь. – И мне предстоит читать за героя?

– Ну не Френсис же просить, – заметила Харриет без всякого сарказма. – Если Сара – героиня, то вы должны быть героем, тем более что сидите рядом.

– И меня зовут Рудольфо?

Сара поперхнулась смешком.

– Вы испанец, – сообщила Харриет, – но мать у вас была англичанка, так что по-английски говорите прекрасно.

– Но с акцентом?

– Конечно.

– И зачем это я спросил? – пробормотал Хью и обратился к Саре: – Послушайте! Имя ваше – Женщина.

Сара пожала плечами, а Харриет поспешила оправдаться:

– Я еще не всем придумала имена – хотелось поскорее дописать пьесу, – а на то, чтобы найти подходящее, могут уйти недели.

– Ну понятно – творческий процесс… – согласился лорд Хью.

Сара уже начала просматривать пьесу, но лорд Хью и Харриет переговаривались, и ей стало не по себе.

– Не уверена, что это хорошая идея, – пробормотала она себе под нос, переходя ко второй странице.

Хью бросил на нее удивленный взгляд, и Сара поспешно заявила:

– Читать на полном ходу я имею в виду… Особенно когда сидишь против движения.

– Но тебя же никогда не укачивает, – напомнила Элизабет.

Сара перешла к третьей странице.

– А сейчас может.

– Но это же не спектакль, где нужно играть, – возразила Харриет, – а просто чтение.

– Позвольте почитать про моего героя? – вмешался лорд Хью.

Сара молча вручила ему вторую страницу.

– О!

И третью.

– О!!!

– Харриет, это невозможно читать! – заявила Сара.

– О, пожалуйста! – взмолилась Харриет. – Это так мне поможет! Видите ли, в чем проблема: драматургу просто необходимо услышать написанный текст.

– Ты же знаешь: я никогда не умела играть в твоих пьесах, – попыталась отбиться Сара.

– В самом деле? – окинул ее насмешливым взглядом Хью.

Что-то в выражении его лица ей не понравилось.

– И что это означает?

– Только то, что вы чересчур мелодраматичны, – слегка пожал плечами Хью.

– Мелодраматична?

Ощущение было самым неприятным.

– О, бросьте! – заметил он слишком уж снисходительно. – Надеюсь, вы не мните себя спокойной и покладистой.

– Нет, но я и представить не могла, что кто-то считает меня мелодраматичной.

Он пристально взглянул на Сару, прежде чем пояснить:

– Вы обожаете театральные эффекты.

– Это правда, – вставила Харриет, – обожает.

Сара повернула голову и окинула сестру с таким взглядом, что та лишь чудом не упала замертво.

– Я не буду читать это! – отрезала она и поджала губы.

– Да там всего лишь про поцелуй! – воскликнула Харриет.

«Всего лишь»!

Глаза Френсис открылись почти так же широко, как рот:

– Ты хочешь, чтобы Сара поцеловала лорда Хью?

«Всего лишь поцелуй. Это невозможно. Только не с ним!»

– Но это же не по-настоящему! – попыталась сгладить ситуацию Харриет.

– А если по-настоящему? – подлила масла в огонь Элизабет.

– Нет, – процедила Сара. – Ни за что!

– Никто же не узнает, – попыталась уговорить сестру Харриет.

– Все это крайне неприлично, – сухо отчеканила та и повернулась к упорно молчавшему лорду Хью: – Надеюсь, вы согласны со мной.

– Несомненно.

– Ну вот видите! Мы не станем это читать.

Сара сунула страницы Харриет, та неохотно их взяла, но все же попыталась еще раз:

– А если роль Рудольфо возьмет Френсис?

– Ты только что сказала…

– Знаю, но мне очень хочется услышать, как звучит текст.

Сара скрестила руки на груди:

– Мы вообще не станем читать пьесу, и это окончательное решение.

– Но…

– Никаких «но»: я сказала «нет», – взорвалась Сара, почувствовав, как улетучиваются остатки самообладания. – И целовать лорда Хью я не стану. Ни здесь, сейчас, ни когда-либо!

В экипаже воцарилось напряженное молчание.

– Простите, – пробормотала Сара, ощущая, как жаркий румянец поднимается от горла до лба.

Можно было ожидать, что лорд Хью скажет что-нибудь ужасно умное и назидательное, но он не произнес ни слова. Как, впрочем, и все остальные.

– Тогда я вернусь к своей пьесе, – сказала наконец Харриет, неловко откашлявшись.

Даже Френсис отвернулась к окну и молча уставилась на пролетавшие мимо пейзажи, не упоминая больше о скуке.

А лорд Хью?

Сара не знала, потому что не могла заставить себя взглянуть на него. Ее срыв был необъясним, оскорбление – непростительно. Конечно, они не должны целоваться в экипаже, как не поцеловались бы, если бы даже пьесу читали в гостиной. Как сказала Харриет, они должны были просто читать текст, ну или, возможно, чуть подались бы друг к другу (сохраняя приличествующее случаю расстояние в шесть дюймов) и поцеловали воздух.