— Прости, мне очень жаль… — тихо отозвалась из спальни Нора.

— С тех пор мысли о браке тошноту навевают… Вижу ее мертвые глаза… Машина, кстати, выдержала, задний бампер даже не прогнулся. Хорошее качество. Еще бы подголовники сзади…

— Но там должны быть…

— Возможно, предусмотрены конструкцией, но на момент аварии их почему‑то не было…

Воцарилось неловкое молчание.

— Ты тоже не нашла подходящего партнера?

— У меня не так драматично… В Гарварде познакомилась с парнем, планировали вместе жить, но после выпуска он отправился в Нью‑Йорк — не мог ослушаться отца, который владел там кучей недвижимости. А я должна была вернуться в Сиэтл, чтобы содержать больных родителей…

— И не было вариантов? Ведь если любишь…

— Были, — вздохнула Нора. — Но я разозлилась, сказала: «Фак тебе, а не я. Вот езжай и женись на своем отце». Он тоже распсиховался, зеркало разбил, уехал… Мы встретились с Джейсоном несколько лет назад, но уже не то. Как же говорят у вас в России?..

— Прошла любовь, завяли помидоры?

— Да, — прыснула она. — Не понимаю, при чем тут помидоры, но смешно. Сейчас живу в Вашингтоне на Уотер‑стрит — с видом на реку Анакостию. ЦРУ оплачивает аренду квартиры. Нет ни детей, ни мужа, ни собаки. Мне даже попугая трудно завести, поскольку не представляю, как попугай может самостоятельно кормить себя неделями, которые я отсутствую…

— Для такого образа жизни нужна серьезная мотивация, — осторожно заметил Андрей. — Отказаться от нормальной жизни, от семьи, от дома, в котором ты должен ночевать каждую ночь…

— У меня есть такая мотивация. — Нора высунулась в дверной проем. На майора Корнилова смотрели строгие глаза. — Я хочу сделать этот мир лучше, избавить его от влияния плохих парней, хочу, чтобы во всем мире восторжествовали демократические ценности. Пусть даже сделать это силой…

— Даже если люди не хотят?

— Люди просто не понимают…

Андрей засмеялся. Вот она — политика великой страны на примере маленькой женщины с замороченной головой.

— Ребята, вы всерьез считаете, что в арабском мире можно построить демократию? Скажу тебе по секрету, Нора, тот американский политик, кто первым предложил эту идею, был внедренным агентом радикального ислама. Или просто кретином — что еще хуже. Вы взбудоражили весь арабский мир, а теперь сами же получаете от него взбучку.

— Ладно, с тобой спорить — как с тупоголовым коммунистом, — рассердилась Нора. — Я никогда не приму те ценности, которые ты исповедуешь.

— Правильно, — кивнул Андрей. — В противном случае тебе пришлось бы стать агентом Кремля, что по уголовному законодательству вашей страны подразумевает смертную казнь.

— Ты тоже отказался от семьи, от нормальной обывательской жизни где‑нибудь в пригороде Москвы, — проворчала Нора. — Значит, у тебя тоже есть принципы и убеждения — разумеется, ошибочные.

— У меня работа такая, — вздохнул Андрей. — Связанная с постоянными командировками и риском. Какая женщина такое выдержит — муж хронически отсутствует дома, и нужно постоянно ходить в церковь, чтобы молиться за его здравие? Просто работа, Нора, которую я стараюсь делать прилежно. Еще присяга — не без этого. Но в отличие от некоторых, моя голова не забита мусором. Конечно, я желаю блага своей стране. Хочу уничтожить терроризм и буду уничтожать, пока смогу — пусть даже это и кажется кому‑то ошибочным.

— Ты снова все выворачиваешь и извращаешь мои слова, — разозлилась Нора. — Все, меня нет, дверь закрой!

— Я? — изумился Андрей. — Тебе надо, ты и закрывай. А меня вполне удовлетворяет вид твоих симпатичных обнаженных ступней.

Она вспыхнула, спрыгнула на пол и захлопнула дверь. Андрей опять начал курсировать по гостиной, курил в окно. Включил телевизор, тупо прощелкал все двести кабельных каналов, со злостью затолкал телевизионный пульт в щель между диванными подушками — чтобы никто никогда не нашел! Больше всего он ненавидел вынужденное безделье и полную неопределенность! Еще и мысль преследовала: а вдруг террористы такие хитрые и обвели вокруг пальца всю «сборную команду»? Те выслеживают преступников, «пасут» Мансура, а Сайдулла давно отказался от услуг последнего и спокойно готовит теракт, о котором бравые агенты ни сном ни духом?

К ужину Нора вышла в нарядном платье, переливающемся изумрудными блестками. Андрей оторопел — опять провокация? Она с достоинством, постукивая каблучками, прошла по гостиной, глянула на него свысока — он, неприбранный, возлежал на мятых подушках.

— На ужин, жених… Да оденься попри— личнее, чтобы мне не было стыдно рядом с тобой…

— О, сеньора, вы потрясающе выглядите! — раскланялся у выхода на террасу Марио Фабиани. Он возвращался с женой в отель и что‑то дожевывал на ходу. — Йоганн, друг мой, вам дико повезло, у вас очаровательная невеста!

— Спасибо, Марио, — скупо отозвался Андрей. — Я уже заметил.

— Не видно вас что‑то, — засмеялся итальянец. — Сколько можно лежать в кровати? Мы с Клаудиа уже съездили в город, прошлись по магазинам, купили ей чудесную, хотя и недешевую шляпку. Городок, конечно, так себе, но в нем неплохая набережная…

— Марио, не приставай к людям, — потянула его за руку супруга. — Они сами знают, как им проводить свое время. Что по мне, то я бы лучше в кровати полежала… — Она украдкой стрельнула глазами в Андрея — что не заметил жующий Марио, но заметила Нора.

Во время ужина она многозначительно помалкивала, морщила нос. Блондинка на другом конце террасы отчитывала своего угрюмого спутника. Тот смотрел на нее исподлобья, а когда она уткнулась в тарелку, быстро глянул на Нору. Последняя, конечно, выигрывала на фоне неопрятной спутницы. Доел и припустил в свой номер Мансур. Высунулся из фойе упитанный Джерри Финнеган — минутой ранее он ублажал светской беседой сотрудника отеля Мигеля Маркоса — тот кисло улыбался и очень хотел провалиться сквозь землю.

— Нора, ты выглядишь отпадно в этом платье, — пробормотал Андрей, — но когда вернемся в гостиницу, смени его на что‑нибудь легкое и спортивное. Мне кажется, этим вечером может что‑то произойти…

— Это платье отвлекает тебя? — кокетливо склонила она головку.

До полуночи все было тихо. Дважды приезжали машины с шашечками. Одна забрала постояльцев, другая привезла новых. Отель заснул. К полуночи набежали тучи, засвистел ветер. Было слышно, как упругие волны бьются о скалы. Окружающая местность погрузилась во мрак, тонула в нем, как в тягучем киселе. Большую часть времени Андрей простоял у окна, надеясь, что за плотным тюлем его не видно. Спальня помалкивала, дверь была закрыта. Часовая стрелка перевалила за цифру «12», знаменуя начало новых суток. Он вынул телефон, чтобы связаться с Веприным, но капитан опередил: телефон задрожал, исполнив глухую тревожную трель.

— Это может оказаться ложной тревогой, командир, — сообщил Веприн, — но с шоссе к отелю «Вилла‑Рибера» съехала черная полицейская машина.