Он щелкнул выключателем. Ничего не произошло. Вообще ничего!

— Черт! — выругался Питер. — Подохнуть от жажды в горах Вайоминга — это нужно обладать особым везением. Все равно что утонуть в пустыне.

Но через несколько секунд из крана потекла струйка воды. Сначала тоненькая, но вскоре она набрала силу. Джо набрал воду в прозрачный бокал и придирчиво рассмотрел ее на просвет, попробовал на язык.

— Чистая. Тащите всю посуду, что найдете, — распорядился он.

Марти пришлось отказаться от своей идеи ничего не трогать. Товарищи по несчастью его бы просто не поняли. За десять минут они отыскали в доме всего две десятилитровые пластиковые канистры. Видимо, остальная подходящая посуда была в подсобных строениях. Но никто не изъявил желания сходить и там покопаться. Впрочем, спешить было некуда.

Зато Питер отыскал в кладовке коробку пива и притащил ее в гостиную, где они разгрузили свой скарб.

— Теплое, — поморщился он, открыв банку. — Сейчас бы съесть еще чего-нибудь!

— Хорошая мысль, — согласился Джо, направившись на кухню, которая примыкала к гостиной.

Он порылся в холодильнике. Свежих продуктов там не нашлось. Да и сам холодильник был теплым, видимо, хозяева уехали уже несколько дней назад, оставив погибшего пса охранять дом. Они вовсе не бросили его на верную смерть, как сначала подумал Марти. Но, странное дело, первоначальная неприязнь к этим людям так и не пропала. Ему по-прежнему было неприятно тут находиться.

— Как думаешь, если мы возьмем это с собой — это будет серьезным грехом? — спросил Джо, разглядывая консервные банки.

— Напиши расписку, — хмыкнул Питер, открывая второе пиво. — Когда все закончится, мы им заплатим.

— А ужин я вам все-таки сделаю, — пообещал Джо.

Он нашел кусок копченого мяса, банку с ветчиной и решил все это дело обжарить. Не сказать, что деликатес, но они уже так изголодались, что готовы были съесть это даже и вовсе не разогретым.

Пока Джо строгал мелкими кусками продукты на сковороду, Питер с Марти решили переодеться в трофейное обмундирование. Стаскивая рубашку, Марти непроизвольно застонал.

— А ну-ка, дружище, подожди. Что это у тебя? — подозрительно спросил Питер, подходя поближе.

Он с интересом потрогал пальцем дырки в бронежилете, оставленные пулями убийц, и заставил снять его. Багровый синячище на груди Марти уже наливался фиолетовым пламенем с желтыми прожилками.

— Не агент, говоришь… — задумчиво пробормотал Питер. — Аналитик, говоришь? Ну-ну.

Он неожиданно толкнул Марти, усаживая в кресло, и навис над ним:

— Давай, федерал, колись! Чего ты тут темнишь?

— О чем ты? — не понял Марти.

— Что тут происходит? Какое ты к этому имеешь отношение?

— Ты уже достал, Питер, — возмутился Марти. — Я не собираюсь в пятый раз тебе рассказывать одну и ту же историю.

— Вот и не гоняй по одному месту! Рассказывай, что есть на самом деле.

— Да пошел ты! — Марти вскочил и оттолкнул от себя навязчивого пилота. — Ты кто такой, чтобы я перед тобой отчитывался?

— Эй, парни! — остановил их Джо, колдуя над сковородкой. — Прекратите эту ерунду! Еще не хватало перессориться и передраться. Нас и так всего трое.

Марти сердито надел бронежилет обратно, поверх него натянул камуфлированную футболку и остальную одежду. Брюки с плотными манжетами он выпустил поверх «дышащих» ботинок из гортекса с высокими берцами и вшивным язычком, чтобы пыль и пепел не попадали внутрь. Одевшись, он уселся на диван. Рядом Питер раздраженно зашнуровывал ботинки.

— Я не знаю ничего, что я бы тебе уже не рассказал, — вздохнул Марти.

Питер дернул головой:

— Я тебе не верю.

— Твое дело, — пожал плечами Марти. Если этому психопату хочется думать, что Марти специальный агент ФБР, то не стоит его переубеждать. — Но это правда. У меня есть кое-какие сомнения, подозрения и предположения. Но ты ведь хочешь знать, что происходит на самом деле, а не что я думаю по этому поводу, правда? Так что я пока попридержу свои мысли при себе. А то ты их неверно истолкуешь, а потом меня же самого и обвинишь в том, что твои толкования не сбылись.

Тем временем подоспел обед. Джо разложил поджаренное копченое мясо с ветчиной по тарелкам и принес в гостиную. На гарнир была консервированная кукуруза из банок.

Изголодавшиеся путешественники покончили с едой в считаные минуты. После обеда наступило умиротворение. Как обожравшиеся коты, они отвалились на спинки кресел с банками пива в руках.

— Что, интересно, происходит вокруг? — вяло поинтересовался Марти.

— Черт его знает, — пожал плечами Питер. — Здесь, похоже, жили какие-то мормоны или еще какие сектанты. Ни радио, ни телевизора. Не удивлюсь, если у них и почтового ящика нет, а почтальона они травили собаками.

— А сколько сейчас времени?

— Пять.

— Утра или вечера?

Питер почесал затылок, соображая. Аварию они потерпели в ночь на тринадцатое. С тех пор они столько испытали и столько проехали, что он не мог с твердостью сказать — пятнадцать часов прошло с того момента или двадцать семь. В отсутствие солнца определение времени оказалось не такой простой задачей, особенно если у тебя обычные часы со стрелками, а не хронометр.

— Наверное, все же сейчас вечер, — с сомнением сказал он.

— Хорошо, — ответил Марти, не пояснив, что в этом хорошего.

Сытость, мягкое кресло, а главное — относительная безопасность расслабили его. Глаза закрывались сами собой. В ушах появился мягкий приятный шум. С тихим шорохом сыпал в окно пепел. Старый дом поскрипывал и вздыхал. Сон ватной подушкой сжал затылок.

Марти проснулся от того, что кто-то провел по его лицу чем-то теплым и мягким. Он приоткрыл глаза. Рядом никого не было. Странно. Ощущение прикосновения было очень отчетливым. Что ж, во сне и не такое еще бывает. Он прислушался.

Джо с Питером сидели чуть поодаль, тихо разговаривая, чтобы не мешать Марти спать.

— Нет, Пит, это все ерунда, — смеялся Джо. — Задняя лапа у них не для того поднимается, чтобы на лапу себе не нассать. Кобели по малолетству тоже писают сидя. Если начал лапу задирать, значит — парень созрел. Они же не просто испражняются. Они записки так друг другу пишут. И эти записки очень много информации в себе содержат. В них собаки пишут, кто тут главный.

— Точно! У моей бывшей была сука. Здоровенная псина. Альфа-самка. Всех кобелей в округе рвет. Так она тоже лапу пытается задирать! Ходит, ищет, где местные кобели свои записки оставляют, а потом «переписывает» их заново. Я еще никак не мог понять, зачем это она делает?

— А затем, что чем выше собачья записка, тем, значит, крупнее кобель, который ее оставил. Поэтому всем нужно его бояться. Я однажды видел, как маленький карликовый пудель ссал на стену дома, стоя на передних лапах. Записка получилась на уровне здоровенной овчарки. Пудель ушел крайне удовлетворенный. Главное, чтобы конкуренты не увидели, как он это делает. А то сожрут на месте и бантика с ошейника не оставят.