Но они держались, другого выхода у них не было и не будет, только смерть. Их выручала река, девушки ловили рыбу, добывали раков в заводи справа от обители и копали в илистом берегу крокут корень. Летом. Зимой все это было недоступно, потому крупы и муку привезенные возчиком они экономили и использовали по чуть-чуть. Даже засушить рыбу они не могли, для этого нужна была соль, ее, как и все остальное, тоже привозили из города и её тоже постоянно не хватало. Они пробовали её вялить, но здесь в лесу слишком мало было солнечного света и развешенные на палочках, тонкие ломтики, протухали, во влажном воздухе густого подлеска.

Осенью они, семь девушек живших в этом бараке, еще не теряли надежду, и каждый день успокаивали друг друга, веря в то, что им все же доставят обещанные продукты. Когда снега в последний месяц года навалило под самую крышу, все надежды покинули их забытый богом приют. А еще через месяц, на них вдруг обрушилось новое несчастье, картошка в погребе почти полностью оказалась поражена черной гнилью. Разрезая хороший с виду клубень, под кожурой они находили черную не съедобную сердцевину. Это был конец. В запасе остался лишь двух килограммовый мешочек гороха, на нем они смогли прожить еще один месяц. Сейчас, когда до приезда возницы остался приблизительно шестьдесят дней, в обители они остались впятером, и они не ели уже семь дней. Чай заваренный травами, помогал ненадолго согреться, но не давал, никакой энергии. Поэтому они просто лежали целыми днями на скрипучих топчанах, поднимаясь лишь, чтобы подбросить в печку дров. Даже на разговоры сил не было, и они тихо затухали как свечные огарки, горя все слабее с каждым днем.

Эйдис решилась сегодня выйти из барака гонимая сильным голодом, она еле тащила по снегу ноги, двигаясь к намеченной цели. Там в десяти метрах отсюда, летом рос крокут корень. Снег в преддверии весны сел и уплотнился, что позволило идти по нему, не проваливаясь по пояс. В руке девушки был зажат старый, кривой нож, которым они в лучшие времена чистили овощи. В их обители было всего три ножа один длинный в виде кинжала, слишком тяжелый для неё сейчас, второй очень удобный, самый новый, появившийся у них всего год назад с одной из девушек, которой уже нет в живых, и этот третий, его не жаль будет потерять, когда силы оставят её.

Эдис в душе понимала, что у неё ничего не получится, заветный крахмалистый корень рос в речном иле на глубине примерно тридцать, сорок сантиметров и достать его сейчас, когда берега скованы толстым слоем льда было невозможно. Но признаться себе, что решила таким образом покончить жизнь самоубийством она не могла, надежда живет в душе до конца…

Берил шел вдоль берега, не спеша, подкрадываясь к дичи с подветренной стороны, он уже убил одного зайца и собирал подстрелить еще. Арбалет был прижат к его боку, тетива взведена, болт готов поразить цель. Краем глаза он заметил движение на реке, оборотень замер и затаился.

— Проклятые гоблины и сюда добрались. — Подумал он и стал всматриваться в темную точку у другого берега.

Он с шестью товарищами, нанялся к местным, очистить этот участок земли от гоблинов. Им нужно было, раз и навсегда, отвадить отсюда горных тварей, приходивших этой тропой, с той стороны Темных гор. Вот уже полгода они жили в заброшенном пограничном замке, принадлежавшем когда-то, еще до Красного мора, оборотням. Мерзкие гады сначала лезли из-за хребта целыми бандами, семь оборотней ели справлялись с их потоками, но потом, узнав, что по эту сторону их ждет верная гибель, горные перестали соваться сюда. Они нашли тропинку чуть дальше и пытались шастать по ней на Широкие земли. Охрана той территории тоже входила в их обязанности, и теперь приходилось постоянно обходить весь периметр. Они ходили в дозор по двое, два отряда расходились в разные стороны два дня подряд, а двое отдыхали. Кто-то один оставался за дежурного и на готовке, потом они менялись. Гоблины боялись воды, и на реке их раньше видно не было, а может все дело в том, что Берил забрел дальше обычного. Он разглядел лишь одного нарушителя и быстро но, осторожно, стараясь не привлекать внимания, прокрался к цели. Какой-то странный гоблин…

Когда он подошел ближе, то убедился что передним совсем не длинноухий, те не носили столько тряпья. Это был человечка. Запаха тела почти не было, только совсем чуть-чуть, еле слышно, проступал слабый, приятный аромат, показавший, что перед ним достаточно молодая, изможденная самочка. Еще от неё пахло сырым жилищем и совсем немного дымом. Он подошел поближе, с интересом рассматривая находку и пытаясь понять, что она делает. Вблизи он людей еще никогда не видел, смотрел только издалека через реку и чувствовал их запах. У мужских особей он был резким и довольно неприятным у самок посладьше. Как и многие оборотни, он человечек презирал и ненавидел.

Она стаяла на коленных и колола речной лед какой-то ржавой железячкой, которую с трудом можно было бы назвать «нож». Берил был сильно удивлен и, забыв об осторожность, переступил с ноги на ногу, она услышала хруст снега за спиной и остановилась. Эдис вяло повернула голову и наткнулась на внимательный взгляд темных раскосых глаз. Перед ней посреди замерзшей, в этом месте, реки, стоял оборотень. Он был огромным, раза в два больше самой Эд. На его плечи был накинут плащ, сшитый из шкуры бурого медведя, что делало его фигуру еще мощней. Ветер играл с темными вьющимися волосами оборотня, доходившими длинной до его плеч. Сейчас она отупело, подумала, что возможно (даже очень), он убьет её, но эта мысль не вызвала у неё столько эмоций сколько то, что на его плече болтался мертвый заяц связанный за лапки. Девушка медленно поднялась на ноги, она очень устала и совсем не испытывала страх. Лишь притупленное временем чувство голода билось в голове, придавая сил. Сейчас или никогда. Она вытянула вперед руку, показывая на заячью тушку.

— Господин, пожалуйста, отдайте мне этого зайца. — Жалобно заговорила девушка и сделала к нему пару шагов.

Они были на нейтральной территории, и оборотень мог убить её здесь, или пройти мимо. При заключении Разымающего договора, про реку не думали, и законом не запрещалось кому-то из народов, находится на ней, но и под защиту эльфов она не подпадала. Берил усмехнулся, вот они все человечки: «Дай!» Жадные до дармовщины, ленивые, завистливые создания. Глядя на страшненькое лицо девушки, все в струпьях от болячек оставленных мором, он нехотя заметил — глаза красивые. Да, на очень худом лице, со впалыми щеками, они казались просто огромными, ярко зеленые, почти как у эльфов с длинными, загнутыми вверх ресницами. Еще привлекали губы, пухлые, алые на морозе, и сочные. Бер вдруг вспомнил, что у него уже несколько месяцев не было секса.

— Не дам. Продам, или поменяю. — Коротко ответил оборотень.

Она оглядела себя и грустно сказала.

— Но у меня нечего нет взамен, господин. — Она не знала, как нужно обращаться к двуликому и называла его, так как называют уважаемого человека.

— Ты ошибаешься. — Он плотоядно улыбнулся, что заставило пошевелиться страху в душе девушки. — Кое-что все же есть. — Он рассматривал её как какую-то вещь на рыночном прилавке. — Что ты готова сделать, чтобы получить этого зайца? — Он не был насильником, её тело будет служить ему, только если она скажет «да».