ФБР занималось расследованием уголовных дел, по которым подозреваемым в совершении преступлений грозили серьезные наказания. Чтобы получить ордер на прослушивание агенты, ФБР должны были доказывать, что потенциальный объект прослушки замешан в крупномасштабной преступной деятельности.

В отличие от ФБР в АНБ аналитики из АНБ в тюрьму никого не сажали. Их задачей было выявлять угрозы, исходившие от зарубежных стран или террористических организаций. Поэтому требования к получению ордера на ведение электронной слежки для АНБ были значительно менее строгими: требовалось продемонстрировать судебной комиссии по надзору за внешней разведкой, занимавшейся выдачей таких ордеров, что целевой объект слежки связан с зарубежной страной или террористической организацией и что благодаря его прослушиванию можно было получить полезную информацию.

Правда, всегда существовала опасность, что чрезмерно ретивые агенты ФБР, у которых не хватало оснований для получения ордера на прослушивание подозреваемого по уголовному делу, обратятся в судебную комиссию по надзору за внешней разведкой, обосновывая необходимость выдачи ордера наличием у подозреваемого не относящейся к делу связи с заграницей — например, если штаб-квартира компании, на которую он работал, была расположена за рубежом.

Чтобы воспрепятствовать такому трюку, в октябре 2000 года судебная комиссия по надзору за внешней разведкой издала распоряжение, согласно которому все, кто знакомился со сводками разведывательной информации, составляемыми и рассылаемыми АНБ согласно выданному комиссией ордеру, должны были подписывать свидетельство о том, что эта информация не могла быть использована при расследовании уголовных дел без письменного разрешения комиссии. А ФБР должно было ограничить распространение такой информации агентами, занимавшимися только расследованием контрразведывательных дел.

Хейдену новые правила не понравились. Отныне, прежде чем отсылать информационную сводку в ФБР, АНБ необходимо было тщательно проанализировать ее на предмет наличия сведений, полученных согласно ордерам, которые были выданы комиссией по надзору за внешней разведкой. При наличии таких сведений сводку следовало снабдить соответствующим предостережением. Это предостережение гласило: «За исключением информации, связанной с прямой угрозой жизни людей, ни данная информационная сводка в целом, ни информация в ней содержащаяся не могут быть переданы агентам ФБР, занимающимся расследованием уголовных дел, без получения предварительного согласия со стороны АНБ. Все другие сводки, содержащие информацию из данной сводки или составленные на ее основе, также должны содержать это предупреждение».

Объектов, за которыми АНБ следило по ордерам, выданным комиссией, было немного— всего 12. Поэтому дополнительные хлопоты были небольшими. Но Хейден вскоре придумал, как избавиться и от них. Он просто распорядился ставить предостережение на все без исключения информационные сводки, отсылаемые из АНБ в ФБР. В результате ФБР оказалось практически лишено возможности оперативно знакомить агентов, работающих по уголовным делам, с информацией, поступавшей из АНБ. Ведь прежде чем сделать это, необходимо было получить официальное разрешение из АНБ, на что как правило уходило более 5 дней.

Во второй половине июня 2001 года в АНБ было отмечено резкое увеличение количества перехваченных на Ближнем Востоке сообщений, в которых затрагивалась тема приближающейся серии терактов. «Через несколько недель нас ждут ошеломляющие новости», — говорилось в одном из таких сообщений. «Большое событие— оно вызовет очень, очень, очень, очень большой переполох», — было сказано в другом. «В ближайшее время будут нанесены удары», — вторило им третье. Хейден помнил, что перед серией терактов против американских посольств в Африке было все так же, как и теперь— большое количество подобной болтовни.

21 июня 2001 года было перехвачено самое тревожное сообщение. В нем содержались угрозы Бен-Ладена «проникнуть в самое сердце Америки» и «нанести удар там, где он будет ощущаться болезненнее всего». Аналитики АНБ знали, что такие же угрозы звучали перед атакой на эсминец «Коул». Из АНБ были разосланы предупреждения о том, что в ближайшие сутки или двое велика угроза теракта «Аль-Каиды» против США. В АНБ полагали, что это не простое нагнетание напряженности, чтобы держать в страхе США. Слишком уж единообразными по стилю и содержанию были эти предупреждения: нанесенные удары будут страшными по своей разрушительной силе, это будет серия из нескольких (необязательно одновременных) ударов, весь мир будет в панике. Однако ни одного удара в ожидаемые сроки нанесено не было, и в конце июля 2001 года АНБ разослало уведомление о том, что резкий скачок количества перехваченных сообщений о надвигающейся серии терактов остался позади.

В середине августа 2001 года Уилшир, который в мае того же года был прикомандирован к антитеррористическому управлению ФБР, обратился за содействием к сотруднице этого управления Дине Кореи. Он попросил ее помочь в расследовании всех обстоятельств, связанных со встречей террористов из «Аль-Каиды» в Куала-Лумпур в начале января 2000 года. Уилшир по-прежнему считал, что самым вероятным местом для планируемых «Аль-Каидой» терактов являлась именно Юго-Восточная Азия.

22 августа 2001 года Кореи выяснила то, что Уилширу было известно уже больше года: Мидхар и Хазми прилетели в Лос-Анджелес из Куала-Лумпур 15 января 2000 года. На следующий день Кореи добилась разрешения на проведение расследования в отношении Мидхара. А четыре дня спустя она отправила в АНБ запрос на предоставление информации о возможных связях между Мидхаром и координационным центром Бен-Ладена в Йемене.

Во второй половине дня 27 августа 2001 года запрос поступил в АНБ. Понимая, что на поиски Мидхара может понадобиться немало времени, Хейден распорядился, чтобы запрос Кореи был принят к исполнению немедленно. Ставя свою визу, он и не предполагал, что с высоты восьмого этажа здания, где находился его рабочий кабинет, при желании можно было разглядеть расположенный примерно в 4 километрах от штаб-квартиры АНБ мотель «Валенсия», где именно в этот момент на свою последнюю встречу перед серией терактов, запланированных на сентябрь, собрались Мидхар, Хазми и другие террористы из «Аль-Каиды».

11 сентября 2001 года Хейден проснулся в 5.45. Лежа в постели и не включая свет, он включил радио и прослушал сводку новостей, в которой, в частности, говорилось о том, что министр обороны США Дональд Рамсфельд принял решение значительно уменьшить расходы на оборону за счет более экономного расходования бюджетных средств.

Около 7 утра Хейден уже сидел в кабинете, просматривая свой распорядок дня. Вспомнив о решении Рамсфельда, Хейден подумал, что ему вряд ли удастся исполнить намеченное в полном объеме, поскольку большая часть дня, скорее всего, уйдет на обсуждение способов урезать бюджет АНБ, который за последнее десятилетие и так был сокращен на треть. Но судьба распорядилось по-иному.

В 8.48, через несколько минут после начала совещания с несколькими руководящими сотрудниками АНБ в кабинет к Хейдену вошла его помощница и сообщила, что в одну из башен Всемирного торгового центра в Нью-Йорке врезался самолет. Хейден сначала подумал, что пилот легкомоторного самолета не справился с управлением, но увидев телевизионный репортаж с места происшествия, понял, что легкомоторный самолет не мог вызвать такой сильный пожар, и продолжил совещание. Примерно через десять минут помощница снова прервала совещание в кабинете у Хейдена, чтобы сказать, что другой самолет врезался теперь уже во вторую башню Всемирного торгового центра.