- Нет, к сожалению, очень дорогие книги, достать нигде не могу…

- Зачем вам их доставать? Запретный плод сладок? - стал приходить в себя Магиандр.

- Мальчик, давай не хулигань. Как там у твоего новообретённого любимца: "Спрашивающий пришёл бы вскоре к важному вопросу о том, размножается ли человек настолько быстро, чтобы это могло послужить поводом к жестокой борьбе за существование и

вследствие этого к сохранению благоприятных видоизменений, как физических, так и умственных, и к уничтожению невыгодных свойств". Второй абзац…

- Значит, вы знали, что Дарвин поэт? - не расслышав сути моего цитирования, закипел он.

- Ну-у, как тебе сказать… Как-то пока мы всё о другом…

- Почему вы мне не сказали?! - разозлился Магиандр. - И почему вы никогда не говорите об этом по радио? Вы только посмеиваетесь над старым, как вы говорите, полупастором. Вы даже слово "Дарвин" в эфире произносите как ругательство, я же слышал, а правду не сказали ни разу!

- А как надо было сказать правду? Поведай, пожалуйста.

Но мальчика несло под гору. Он не слышал меня, он ненавидел меня и, как оказалось, за небрежные и неоднократные рефрены в эфир, что Дарвин долго жил в городке под названием Даун. Дескать, что там родишь! Только соответственное. Роняла камни в эфир, а правду не сказала, а правда в поэзии, - вот сию секунду

Магиандр либо взорвётся, либо я должна пообещать ему, что, когда выйду на работу из отпуска, я покаюсь перед слушателями и скажу правду, что Дарвин просто великий поэт и с него взятки гладки. И что он там навыдумывал о естественном отборе, а потом о половом, всё - род мистики, его собственная эзотерика, и вообще в 1840-1870-х годах было модно петь прогресс.

- Именно так и должна выразиться в эфире, когда выйду на работу? - уточнила я, обнаруживая, как близки друг другу все эти Кутузовы.

- Да! - строго сказал мой собеседник. - Я хочу хоть раз в жизни услышать по радио правду. Я требую. И вы не откажете мне сейчас…

Пора было стукнуть его по заднице, но мы беседовали по телефону. Точно зная, что истерика жаждущего правды радиослушателя никогда не прекращается даже ввиду естественной усталости материала, а только возрастает ввиду кажущейся близости микрофона, - ведь он разговаривает с радиоведущей! осталось только довложить в её мозги чуточку истин, и всё! - я положила трубку.

Один в грехе, а все в ответе. Такие воры, что из-под тебя лошадь украдут. Кошка лазит и в окошко. Вор и сытый, и обутый, и одетый украдёт. Шмель проскочит, а муха увязнет

Кутузов очнулся: рядом стояла женщина в белом халате.

- Что с вами? Плохо? - спросила она тоном, по которому профессор определил врача. Халата недостаточно; тон!

- А что случилось? - не понял он и огляделся. - О, я заснул? Который час?

- Вы уверены, что вам не плохо? - переспросила женщина. - Может, позвонить кому-то?

- Я забыл мобильник… - Он встал, предъявляя врачу здоровье. - Просто устал. А вы откуда?

- Мы были на вызове, иду - вы, ничком… Ваша сумка? - задала она не вполне медицинский вопрос, и Кутузов удивился.

- Моя. - Он уверенно подхватил свою древнюю суму и вдруг понял: она пустая. Третий томик исчез!

Кутузов, побелев, распахнул сумку, плюхнулся на лавку, стал копаться на дне, вывернул наизнанку, потряс одержимо, но внутри действительно ничего не было.

- Вас ограбили? - почему-то успокоилась женщина, очевидно, профилактируя терроризм. В рамках борьбы вся Москва давно приглядывала за бесхозными сумками, но Кутузов этого не знал.

- О Господи… - вырвалось у него. - Там была одна книга!.. И теперь я не знаю, у кого она!

- У вора, наверное, - сказала женщина, поворачиваясь к ожидавшей поодаль карете "скорой помощи". - Но воры - не наш профиль, обратитесь в милицию.

Подавленный разворотом сюжета, опустелый, Кутузов тупо глядел на развороченную

сумку и не мог понять, как он ухитрился проспать самое дорогое. Он вспомнил, как болели ноги, а потом перестали болеть, а он, видимо, так устал, что действительно заснул. Надолго?

Скатав праздную ёмкость, он пошёл узнавать время, поскольку и часы тоже остались

на даче. Собственно, его часы всегда где-нибудь оставались: то на кафедре, то на кухне. И всегда возвращались. Студенты просто не покидали аудиторию, не пройдя мимо его стола, чтобы в очередной раз убедиться: профессор забыл свою "Славу".

Улица гуляла и кипела, но теперь Кутузову было скучно. Посреднический купон, личная валюта, предмет разговора с миром - пошло украден, и ему нечем обратить на себя внимание москвичей, да и гостей столицы. Невероятно. Офонаренно, как

выражались его студенты. Всё утро совал кому попало, уговаривал, в аптеку бегал, думал, чувствовал и страдал, и вот - на тебе. Стоило вздремнуть на грязной скамейке - вопрос решился сам собой.

От изумления Кутузов проголодался. Денег нет, Аня - вечером. Когда это будет? Опаздывать он не мог. Он вообще, кстати, никогда не опаздывал, несмотря на странное обращение со своим хронометром.

"Ах ты, зараза! - в сердцах подумал о воре Кутузов. - Что такое вор? Как он выглядит? Какой у меня сегодня вор?"

Сложив эту глубокую мысль, неплохо, правда? - вроде какое тысячелетье на дворе,

- он приободрился и смело спросил у прохожего, который час.

Прохожий оказался неветхим старичком с медалями, - очевидно, подготовился к

завтрашнему юбилею. Симпатичный старичок среднего росточка, чисто бритые складки хитроватого лица, серебро на висках, и, что особенно понравилось Кутузову, незначительная растительность на темени и макушке была смело отчёсана строго назад, безо всяких уловок заёма с боку на бок. Темя загорелое: видать, участок роет и клубнику выращивает.

Ветеран не остался в долгу и тщательно разглядел Кутузова. На это ушло некоторое время, поскольку за своими часами ветеран полез в карман - и вынул брегет. Вот те на! Не зря Кутузов провёл годы в антикварных лавках: часы были настоящие, те самые, вечные. "Уважаю!" - подумал он.

Дед, естественно, ждал эффекта и, получив, отомлелся по полной программе: кнопочка, крышечка, стрелочки, всё было как бы мимоходом продемонстрировано с медлительностью и чувством.

- Шестнадцать часов шестнадцать минут, - объявил он наконец.

- Сколько же я спал… - проговорил Кутузов, а дед не удивился.

- Пойдём, сынок, наркомовские примем, душа просит! - пригласил ветеран.

Встреча развивалась успешно. До Ани почти два часа. Голод усилился.

- Я, правда, не пью… - неловко согласился Кутузов, но ветерану эта прихоть случайного знакомца была безразлична. Праздник - завтра, но и сегодня праздник, подписание капитуляции, так чего уж там, и сколько еще таких дней осталось на Земле…