— Кто-то помог? — уточнил недобрым тоном, ведь прекрасно понял, куда он опять клонил. — Выскажись конкретнее, Баженов.

— Не уверен, что компания может доверять Валерии Сергеевне Юдиной.

Он произнёс заключение очень уверенно, будто определённо знал, о чём говорил. Его откровенное утверждение о причастности Леры к происходящей катастрофе, заставило закипеть от гнева.

— Слава, ты понимаешь, что громогласно обвиняешь ценного сотрудника «НовикомСофт» в сговоре с хакерами? — чётко проговорил каждое слово, чтобы до Баженова дошло: я не прощу ему пустых слов.

Он, разумеется, со знанием дела работал, что я ценил, но инкриминация на пустом месте, даже Баженову не сошла бы с рук.

— Я отдаю себе отчёт в том, что говорю, — настаивал на своём безопасник и глазом не моргнул. — Я проанализировал каждое обстоятельство, Кирилл. Сначала Юдину ограбили и, казалось бы, всё решилось благополучно. Её сумочку нашли, практически все вещи вернули, кроме кошелька. Да бог с ним, с банковскими картами, но, как выяснилось, она умолчала о главном. Об этой записной книжке, — Баженов кивнул в сторону блокнота. — И вот по «счастливой случайности» несколько часов назад все узнали о существовании данного носителя. Я прикинул, вроде складно звучит, в состоянии стресса, что только люди не забывают, но появилось одна большая странность, Кирилл.

Баженов в третий раз залез в заветную папку и вытащил обычный почтовый конверт. До боли знакомый; я видел его, когда Валерия случайно обронила письмо в лифте.

— Откуда у тебя этот конверт? — рыкнул на Баженова.

— Дина Алексеевна передала его мне, — без заминки отрапортовал он. — Нам есть о чём с тобой поговорить.

— Ольшанская в Москве? — опешил с её прыти. Значит, слухи о присвоении данных хакерами до неё каким-то образом долетели. Баженов бы не стал распространяться. Тогда откуда она в курсе?

— Да. Она вынужденно приехала сегодня утром. У Дины Алексеевны тоже утрачены файлы. Кирилл Константинович, мне нужно будет твоё распоряжение. Я хотел бы с Юдиной побеседовать.

Кирилл.

Настрой Баженова совершенно не обрадовал, а его недоверие к Лере настораживало. Прагматичный в работе и опирающийся только на факты Слава, с чего вдруг усомнился в девушке? Из-за переданного ему конверта? Как маленький предмет попал в руки Ольшанской, я был не против выяснить. Что же касалось прозрачного намёка Славы о подставном ограблении — призрачная версия — в неё не верил.

Он замер в ожидании моего согласия, и пока часы на его запястье тикали, постукивал пальцем в такт по прямоугольной бумажке.

— Что находится в конверте? — спросил у него.

— С виду ничего, что могло бы привлечь внимание. Обычный белый лист формата, «А» четыре. — Баженов извлёк аккуратно сложенный втрое листок, развернул его, повертел в обе стороны. Немного помолчав, озвучил волнующую его гипотезу: — И на конверте пустота; ни адреса отправителя не указано, ни имени. Странное письмо. Не находишь? Юдина хранила его в своём рабочем столе.

— И это всё? Конверт с письмом пустышкой заставил тебя присмотреться к личности Валерии?! — «весомый довод» Баженова взбесил и в какой-то степени я смотрел на Славу с разочарованием.

— Нет. Я полагаю, что текст на этом листе есть.

— Нацарапанный скрытыми чернилами? — саркастически улыбнулся.

— Как вариант, — серьёзно возразил Баженов. — Я отправил одного из своих парней в магазин за утюгом и кое-какими химическими компонентами. Скоро он вернётся, и мы узнаем, что содержит эта пустышка.

Вера Славы в тайные письмена революционной эпохи* была довольно непоколебимой. Такой навет ему только Дина в уши могла напеть, и я задал ему резонный вопрос:

— Каким образом письмо оказалось у Ольшанской?

— Вроде Дина Алексеевна заподозрила, что кто-то из сотрудников питерского филиала дёрнул у неё файлы, и она устроила осмотр их рабочих мест, — Баженов засмеялся над изобретательностью Ольшанской.

— Даже так? И кто ей позволил это делать? — холодным тоном осведомился у безопасника. Моя жёсткость мгновенно усмирила Славино веселье.

Каждый из приближённых лиц в компании знал: больше всего я не приемлел вседозволенного самоуправства со стороны руководящего состава в отношении рядовых сотрудников.

— Ко мне Дина Алексеевна по данному поводу не обращалась; к тебе, как вижу, тоже. Может, Артур ей разрешил?

Негромкий стук в дверь — всего три раза—заставил Баженова отложить догадки об обоснованности самоуправства Ольшанской до лучших времён.Сплошные предположения, кто и кому что разрешил, уже не имели значения. Выдалась возможность узнать у неё лично. Легка на помине — она собственной персоной пожаловала в выходной день в «НовикомСофт». Динину манеру извещать о своём прибытии ни с чьей невозможно было спутать.

— Не помешала вам? — стройный силуэт в обтягивающем коротком платье из чёрной кожи с тонкими бретелями, вплыл в кабинет. Губы Ольшанской расплылись в наигранной улыбке, глаза горели злостью. — Добрый день, Кирилл Константинович!

Уз её уст нарочито подчёркнутое деловое приветствие выплеснулось, словно струя яда черношеей кобры*. Ольшанская по сей день рвала и метала из-за предстоящего увольнения, что дала понять, но порадовать её было нечем. Принятое в отношении неё решение всё также не подлежало пересмотру, хоть сто раз бы Дина напряглась выслужиться перед Баженовым и мной.

— Присаживайся, Дина Алексеевна, — проигнорировал взгляд Мегеры, указал ей жестом на стул и обратился к Баженову: — Слава, оставь нас. Когда проведёшь свой эксперимент, дай знать, что там.

— Обязательно.

Баженов припрятал конверт в папку, но, прежде чем ушёл, получил ещё одно распоряжение:

— Когда задержат кого-нибудь из оставшихся энтузиастов, сообщи. Я тоже хочу присутствовать при вашем разговоре. Что касается твоей просьбы насчёт моего разрешения, — я имел ввиду Валерию и Баженов сразу же это понял, — не вижу в этом никакой необходимости.

— Как скажешь. — Слава не обрадовался, но мне было пофиг. Не докладывать же ему о своих отношениях с Леройи о его глубоком заблуждении на её счёт.

Дина же сложила руки на столе, как ученица, и терпеливо дожидалась, когда Баженов уйдёт. Приступать общаться с ней на какую-либо тему я не спешил. Внимательно наблюдал за Ольшанской, откинувшись на спинку кресла.Она готовилась к встрече, так что кампания во «вражеский тыл*» являлась запланированным мероприятием.

— Так и будешь молчать, Кирилл Константинович? — неуверенно спросила Ольшанская. Редкое явление. Она не выдержала прямого взгляда и тишины.

— Ждал твоей тирады.

Чрезмерная общительность, а также фраза «за словом в карман не полезет», имели прямое отношение к характеру Дины и её растерянность после оказанного внимания — к чему она постоянно стремилась—даже чем-то забавляла.