– Вы правы, – вздохнула Мура, – спасибо, что предупредили.

– Но и совсем в мелкие ювелирные мастерские не стоит заглядывать – они слишком дешево берут. Хотя краденое обычно скупают.

– Хорошо, Клим Кириллович, – покорно согласилась Мура. – А когда мы поедем? Вам же надо присматривать за отцом?

– Чуть позже я позвоню Полине Тихоновне и попрошу ее прибыть сюда – сиделка нужна, по-моему, и отцу вашему, и матери. Вы тоже нуждаетесь в отдыхе. А сам я все-таки отправлюсь в эту проклятую аптеку, попытаюсь там что-нибудь разузнать. Потом вернусь за вами. Будем действовать согласованно. И очень вас прошу ничего от меня не скрывать. От наших общих усилий зависит спасение Брунгильды.

– Я знаю, – опустила голову Мура, – и очень признательна вам, милый Клим Кириллович, за вашу помощь и поддержку.

Доктор хмыкнул, налил еще одну рюмку водки, но пить не стал, отставил ее и спросил:

– Не возражаете, если я прикорну на пару часиков здесь, на диване?

Мура ушла в свою спальню и легла в постель – сон пришел к ней тяжелый, прерывистый, тревожный. Ранним утром, когда она вышла из своей комнаты, доктор Коровкин уже был на ногах. Он осмотрел профессора Муромцева, дал строжайшие указания Елизавете Викентьевне, Мурей Глаше, позвонил тетушке Полине и вызвал ее к Муромцевым.

После легкого завтрака Клим Кириллович направился в аптеку. Он еще раз строго предупредил Муру, что, как только он вернется, они вместе поедут искать ювелира, а пока пусть она подберет для продажи то, что считает нужным, да и от шантажистов может последовать телефонный звонок...

Но младшая дочь профессора Муромцева проявила своеволие... Заявив матери, что ей надо обязательно пойти на курсы, она вышла из дома, взяла извозчика и велела ему ехать в центр – она еще не знала, в какую ювелирную мастерскую зайдет со своими драгоценностями, решив только ни в коем случае не связываться с ювелирами, чьи объявления о скупке драгоценных изделий и квитанций от заложенных в ломбард ценностях обнаружила утром в газетах среди рекламных объявлений. Она понимала, что заботливый и благородный Клим Кириллович будет огорчен, но по-другому поступить не могла.

День выдался сырой, но теплый. Низкое солнце лишь изредка затмевалось межкими сизыми клочьями туч Коляска двигалась по улицам Адмиралтейской части, и Мура с нетерпением вертела головой по сторонам, разглядывая вывески, пока наконец на одном из трехэтажных зданий не нашла, что искала: «Бриллианты, жемчуг и драгоценности, цветные камни покупает ювелир Магазин случайных вещей. Квитанции казенных других ломбардов на бриллиантовые вещи. Р. Михневич».

Девушка велела извозчику остановиться и ждать.

Сойдя на тротуар, она помедлила у витрины, в которой размещались муляже украшений, и решительно толкнула толстую дверь, ведущую в ювелирную лавку, Мария Николаевна Муромцева оказалась в сумрачном помещении: стены en были отделаны дубовыми панелями, в правой части и расположилось несколько столиков и низкие стулья, предназначенные для посетителей, которых в этот утренний час еще не было, левую отгораживал довольно высокий барьер.

На трель дверного колокольчика из-за барьера вышел плотный мужчина лет пятидесяти – его лысину прикрывала маленькая черная шапочка, поверх черного мятого сюртука была накинута серая шаль, наряд дополняли сатиновые нарукавники – Господин Михневич? – Мура изучающе оглядела лицо ювелира: округов, с широко расставленными глазами под низкими густыми бровями.

– Не извольте сомневатся, – ответил хозяин, в свою очередь пристально расматривая зашедшую к нему в столь раннее время интеллигентную барышню. – Чем могу служить? Изволите что-либо купить? Продать?

Мура кивнула и, покопавшись в ридикюле, вынула шкатулочку с безделушками – сестры и своими. Открыла крышку и протянула ювелиру.

– Вещи достойные, – заявил ювелир, едва скользнув острым взглядом по предложенным ему украшениям, – в хорошем состоянии. Но много за них не выручите. На какую сумму вы рассчитываете?

– Мне нужно много денег, – виновато призналась Мура.

– А нет ли у вас еще чего-нибудь?

– Есть одна небольшая вещица, но ее ценность мне неизвестна. – Она достала из ридикюля тугаринский ларчик и доверчиво протянула его Михневичу.

Ларчик уместился на раскрытой ладони ювелира Он поднес изящную вещицу ближе к лицу. Вставил в один глаз увеличительное стекло и зашевелил плоскими, чуть вывороченными губами.

– А эту вещицу я купил бы у вас, мадемуазель Тугарина. – Он поднял карие, внезапно заблестевшие глаза. – И по хорошей цене.

– Мадмуазель Тугарина? – Мура от удивления открыла рот. – А.. как вы узнали?..

– На крышечке, все написано, дорогая красавица. Видите? – Ювелир нежно провел толстыми пальцами по деревянной коробочке. – Вещичка древняя, ларчику этому кипарисовому лет пятьсог будет. На крышечке значится имя вашего достойнейшего предка. Арабские буковки вырезаны. Видите, что здесь написано? Метель Тугарин.

– А я и не знала, что петербургские ювелиры владеют арабским, – поспешила поддержать Михневича Мура.

– Петербургские, может, и не владеют. А мой отец и дед хотя и занимались ювелирным делом в столице, но мы – караимы, выходцы из Крыма, знаем и арабский, – пояснил ювелир, не выпуская изящную вещичку из своих рук

– Вообще-то я хотела продать не ларчик, а то, что внутри его.

– Посмотрим и что внутри. – Михневич аккуратно приподнял крышку, взглянул внутрь: на бархатном ложе тускло мерцала крупная продолговатая жемчужина, под ее сизыми прожилками явственно проступал внутренний, почти черный слой...

Ювелир перевел тяжелый взгляд на Муру.

– Что? Ничего не стоит? – спросила растерявшаяся Мура.

Господин Михневич сосредоточенно молчал. Он прикидывал, следует ли сообщить этому юному, явно неискушенному созданию, что всем ювелирным мастерским города присланы строжайшие указания – задерживать тех, кто предъявит черную жемчужину. Знает ли она, что полиция уже не первую неделю ищет по всей России, в том числе и в столице, преступника, посягнувшего на икону в Успенском Соборе Московского Кремля? Серебряный убор богоматери, украшенный черными жемчугами еще во времена Ивана III, осквернен руками грабителя-святотатца. Размышлял Михневич и о том, не купить ли черную жемчужину ему самому. Насколько велик риск?

Ювелир склонился и через увеличительное стекло рассматривал опасную драгоценность: если она выломана из оклада, непременно есть мелкие повреждения. Но ни одной царапины опытный караим не обнаружил.

Расстроенная девушка молча ждала его решения. Тяжело вздохнув, Михневич наконец изрек:

– Откуда у вас эта жемчужина, милая барышня?

– Семейная реликвия, господин Михневич, – отважно солгала Мура. – Сами понимаете, чтобы решиться с ней расстаться, нужны веские причины.