– Не надо никакого начмеда, – стиснув зубы и пытаясь освободиться от цепких захватов помощников, возразил он. – Я сам справлюсь!

Командир, уже развернувшийся, чтобы уходить, оглянулся.

– Справишься, конечно. Как только выздоровеешь.

Новикова бросило в жар от обиды и огорчения.

– Я сам себе окажу помощь! – упрямо повторил он, раздувая ноздри и тяжело дыша.

Тень недовольства промелькнула на лице майора – не нравилось ему терять время на обсуждение собственного приказа.

– Риск должен быть оправданным, – чуть устало произнес он. – Мы не на необитаемом острове и не на подводной лодке. Пусть все будет, как должно быть.

– Товарищ майор! – с рыком выдохнул отчаявшийся доктор. – Это моя обязанность! Я ж не умер. Я живой и в сознании. И диагнозы устанавливать, и перевязывать еще могу!

Возникла короткая пауза, во время которой Батя изучающе оглядывал Новикова с головы до пяток.

– Дайте мне шанс сделать мою работу, – уже без надежды на то, что командир изменит свое решение, попросил Владимир. – Я не камикадзе. Если увижу, что все серьезно и одному не потянуть, – первым подмогу вызову…

Двое из «группы поддержки» молча ожидали развязки разговора, уже не так крепко сжимая раненого. Падать тот, по всей видимости, не собирался, раз такие речи пламенные завел.

– Полчаса тебе хватит? – все тем же ровным голосом уточнил Иванов.

– Ну, да, – спохватился Новиков, от волнения подзабывший о своем ранении. – Хватит.

Растревоженная ночной суетой людей, на ветвях соседних вязов затрещала сорока. С неба снова посыпались мелкие неприятные капли. Луна окончательно зарылась в облака, напоследок блеснув в стеклах грязно-серого «Опеля», брошенного рядом с микроавтобусом.

Владимир пригнулся, чтобы пройти под приподнятым товарищами брезентом. В ногах ощущалась неприятная слабость, в ушах появился слабый, но весьма неприятный шум. Под ноги попался большой квадратный рюкзак – укладка первой врачебной помощи. Новиков аккуратно сел на него.

– Что делать, док? – раздался за спиной голос Баюна. – Командуй, мы поможем.

Новиков слабо улыбнулся:

– Спасибо! Вон те два ящика сдвинуть бы и на них носилки из того угла положить.

– Операционный стол, что ли, будет? – Злой с легкостью циркового силача переместил тяжелые зеленые коробки, которые и вдвоем таскать нелегко было.

– Типа того.

Новиков осторожно высвободил здоровую конечность из рукава бушлата. Баюн подсобил ему со вторым рукавом. Пропитанная кровью повязка, кувыркаясь, полетела на пол.

Чуть повернувшись к лампе, Владимир аккуратно пощупал камуфлированную куртку. Вокруг небольшой дыры во все стороны расползлось черное пятно, хлопчатобумажная ткань отяжелела и загрубела – кровь уже успела подсохнуть.

– Блин, – вырвалось у доктора. – Неудобное место, видно плохо. Зеркало нигде не найдем, а?

Таджик, не говоря ни слова, вышел наружу.

Доктор сидел на тюке полусогнувшись. Туловищем двигать не хотел из-за боли и опасения, что едва притихшее кровотечение начнется с новой силой. Работая одной рукой, он с трудом справился с пуговицами. Вращая плечом, со второго или третьего раза скинул с него непослушную, прилипшую одежду. Остановился передохнуть.

Сослуживец, наблюдавший за упражнениями врача, удивленно повел бровями, привычным движением вынул из-за пояса нож с матово-черным лезвием и буднично, словно занимался этим сутки напролет, вспорол камуфлированную ткань.

– Зачем?! Она ж новая… – возмутился Новиков. От движения клинка рядом с кожей по телу у него промчались «мурашки».

– Не шевелись, нож острый, – посоветовал ему Злой, таким же варварским способом расправляясь и с нательным бельем. Рассеченная одежда повисла крупными лохмотьями.

Убедившись в надежности и простоте такого метода раздевания, Владимир даже попросил резануть еще в одном месте и остался сидеть с голым торсом, придерживая выкроенный кусок кровавых тряпок, приставших к ране. Весь левый бок был буро-красным от свежей и старой крови, которая тонкими струйками продолжала сочиться в штаны.

Взяв поданную Злым склянку, Новиков зубами содрал с нее закатанную алюминием резиновую крышку, выплюнул ее и плеснул прозрачной жидкости на рану. Перекись водорода зашипела, запузырилась, соприкоснувшись с человеческой плотью, потекла красной пеной.

– А-а-а! Мать твою! – зажмурился Новиков. – Жжет-то как! Сколько раз больным раны обрабатывал, но никогда не думал, что это так больно…

Рыжеволосый боец обеспокоенно заглянул в побледневшее лицо доктора.

– Может, тебе анальгетик из аптечки шарахнуть? – предложил он. – Полегче будет.

Тот отрицательно замотал головой:

– Там же наркота. Я соображать нормально перестану, чего-нибудь не то с собой сделаю. Давай лучше это местно обезболим новокаином.

Злой огляделся кругом.

– Где он?

– Там же, где перекись брал. Только этикетка синяя. И шприц нужен. И еще спирт. Много.

Габаритный спецназовец по-доброму усмехнулся:

– А от спирта соображать нормально будешь, да? Хотя вас, медиков, еще в институте его пить учат.

Новикову стало как-то не до шуток. Мелькавшие перед глазами искры улеглись. Вытянув шею, он пытался разглядеть, какой ущерб понес его организм.

– Где ж зеркало?!

Злой подошел ближе. Наклонился.

– Дай я гляну. Я ран много повидал разных.

– Смотри, – пробурчал Владимир, разрывая зубами перевязочный пакет. Не имея возможности контролировать процесс глазами, он промокал рану марлевой салфеткой на ощупь.

– Эк тебя! – уважительно крякнул Злой, любуясь на развороченный клинком бок. – Хорошо бил, в сердце. С правой руки, снизу. Чтоб наверняка ухлопать.

– Но-но! – поспешно осадил друга врач. Выслушивать дифирамбы своему вероятному убийце было, по крайней мере, неприятно. – Знаешь что? Если бы в сердце попал, мы б с тобой уже не разговаривали!

Вояку аргумент не убедил.

– Всяко бывает, – уверенно заявил он. – Сам не сталкивался, но от верных людей слышал, к примеру, что боец своими ногами сутки ходил со штыком под лопаткой. Бригадные доктора только покрепче нож к спине прибинтовали, чтоб не болтался. Да зеленкой полили – против заразы. Так в госпиталь и доставили.

Новиков исподлобья зыркнул на товарища:

– Ты меня страшилками такими не пугай. Я сам могу миллион жутких историй вспомнить. Не задето у меня сердце, понял? Кровища хлестала бы знаешь как! Наружу или внутрь – все одно, вытекла бы вся уже. Или тампонада приключилась…

От последней мысли у него похолодело внутри. И даже как будто дышать стало труднее. В памяти всплыла картина с дежурства в студенчестве – тогда у парня, доставленного в городскую клинику с малюсенькой дырочкой под левым соском, все окончилось плачевно. Не успели спасти его хирурги, и реаниматологи не помогли. Пробитая насквозь сердечная мышца, накачав в свою «рубашку» крови, сдавила сама себя и остановилась.