– Почему я должен верить твоему слову? – с сомнением спросил спецназовец.

Бешинкулов уронил голову и обхватил ее руками. Что тут скажешь. Никогда в жизни его не обвиняли в предательстве. Это было на самом деле страшно. И противно до тошноты.

– Знаешь что, майор? Отправь меня в канал, – осипшим голосом попросил он. – Только не предавай огласке свою запись. Пусть дети Бегалиева не знают позора.

Иванов грустно усмехнулся:

– Все мы когда-нибудь окажемся «в канале». Каждый в своем. Не торопись туда, Муратбек. А если серьезно – семья твоего однокашника вряд ли в чем-то виновата. Он сам получил сполна, а наказывать еще кого-нибудь – не мое дело.

– Спасибо, – хмуро, но вполне искренне пробурчал омоновец. Потом недоверчиво покосился на бородача, возвышавшегося чуть в стороне. – А от меня-то что нужно было?

– У тебя есть шанс поквитаться с урками. С нашей помощью, разумеется. Или нам с твоей, как угодно.

Мент встрепенулся и вопросительно поднял редкие брови.

– Ну, может, не совсем с теми гадами, кто нажимал на спусковой крючок, – поспешил уточнить майор. – Но, уверен, к этому делу они наверняка причастны.

Спецназовец поднялся со своего места. Бешинкулов тоже, слегка пошатываясь, встал. Теперь ему приходилось задирать подбородок, чтобы видеть лицо майора.

– Как-то все странно, – больше для себя, чем для окружающих, пробормотал он. Видя его сомнения, Иванов протянул недавнему пленнику руку:

– Не стоит привередничать, гражданин начальник. В конце концов, мои люди спасли сегодня твою жизнь: еще чуть-чуть, и десантник, которого ты ранил, прострелил бы тебе голову из табельного пистолета. Да, да.

Омоновец потер затылок, по которому те же самые «люди» хорошо настучали чем-то тяжелым, и виновато осведомился:

– Как он сам?

Майор неоднозначно пожал плечами:

– Борется за жизнь.

Ранний телефонный звонок заставил молодого дипломата Лозинского подскочить с широкого кожаного дивана, на котором он прикорнул. Растирая мятое и небритое лицо ладонью, чиновник, зевая, добрался до телефона.

– Кому в такую рань не спится-то, а? Ночь на дворе еще, е-мое, – ворчал он, берясь за трубку и прокашливаясь, чтобы не выдать своего полусонного состояния голосом. Глаза слипались, словно их густо намазали клеем. Вчера допоздна вкалывал: то телефон, то прием, то письменная жалоба… И все ему одному! Белкин под благовидным предлогом с рабочего места свалил – встреча у него, видите ли, важная. Какая, на фиг, встреча в мятежном городе? Небось к старушке своей под крылышко заполз отсыпаться. И Охотник этот, вместо того чтобы здесь горы макулатуры разгребать, мотается где-то… Бухает, наверное, с девками крутит, а старикан его покрывает. Вот сотруднички подобрались на его молодые годы! Коллеги, блин…

Зевая, Лозинский в очередной раз прикрыл ладонью рот, потряс головой, пытаясь вынырнуть в реальность, и, наконец, ответил на настойчивый звонок.

– Алло! – хрипло рявкнул он. – Посольство Российской Федерации, консульский отдел.

На другом конце провода явно обрадовались даже такому ответу.

– Але! Але! Это посольство России? У нас тут ребенок, мальчонка, потерялся! Вернее, нашелся!

Иван закатил глаза к потолку – очередная бредовая беседа по телефону. Он был готов к десятку таких, но хоть чуточку позже! Хотя бы после рассвета. Но не в такую же несусветную рань!

– Так нашелся или потерялся?! Вы определитесь там сначала…

– Чтоб найтись, ему надо было потеряться сначала, – проворчал сухой старческий голос. – Что ж тут непонятного?

Дипломат чуть не взвыл от такой логики и с трудом взял себя в руки:

– Тогда я вас поздравляю с находкой. Всего хорошего.

– Погодите-ка прощаться! Делать-то нам теперь что? Милиции ведь нет никакой! К кому обращаться? А в газете ваш номер, и написано, что обращаться можно…

Лозинский все еще не терял надежды на скорое завершение разговора. А потому не стал напрягать себя и садиться. Ведь для этого пришлось бы освобождать стул от сложенных прямо на него канцелярских папок. Все мечты молодого человека в данный момент заключались в том, чтобы бросить ненавистную трубку, доползти до ставшего таким уютным диванчика, еще теплого, и забыться хоть на пять минут.

– Что делать? – переспросил он, прикрыв глаза в полудреме. – Радоваться жизни, наверное. Но обязательно серьезно поговорить с ребенком, чтобы больше не терялся. К психологу еще можно обратиться… наверное. У вас все?

– Естественно, нет! – возмутились на другом конце провода. – Какой психолог, к чертовой бабушке! Мальчик – не наш. Нашли мы его. Его родители пропали куда-то.

– И что? – откуда-то с порога царства Морфея поинтересовался Лозинский.

В трубке послышалась возня, еще какой-то, похожий на женский голос. Видимо, пожилая семейная пара советовалась, стоит ли продолжать разговор. Посовещавшись, решили не останавливаться на достигнутом.

– В общем, нам нужна помощь, – сообщил абонент. – Надо найти родителей мальчика, чтобы вернуть ребенка в семью.

Иван нахмурился:

– Они граждане России?

Ранний собеседник пришел в некоторое замешательство:

– Кто? Родители его? Ну-у… отец – нет, скорее всего, а вот мать – русская. Это точно. И малец, выходит…

– Да хоть китаец! – довольно невежливо перебил его разбуженный спозаранку дипломат. – Гражданство России есть у них? Если нет, то извините, ничем не могу помочь. Нам бы со своими гражданами разобраться… Знаете сколько обращений – миллионы!

– Так и разбирайтесь, коли это ваша работа, – старичок, видимо, тоже начал терять терпение. – Мы с супругой паспорта российские имеем, и у нас к вам официальное обращение.

Лозинский еле сдержал стон разочарования – теперь придется фиксировать звонок, и спать отправиться прямо сейчас не выйдет.

– Секундочку! – рыкнул он, бросил на стол, не заботясь об аккуратности, телефонную трубку, смел со стула наваленные туда накануне бумаги. Уселся. Пошарил по столу в поисках ручки. Не без труда отыскав ее среди вороха документов, подтянул к себе журнал регистрации. Долго и упорно тер глаза кулаками, прогоняя сон. Наконец, выдохнул и с сожалением изрек:

– Диктуйте ваши данные, я записываю…

Руслан вытянул ноги и положил их на брезентовый тюк. Откинулся назад и с наслаждением потянулся. У него в распоряжении еще минут пятнадцать на отдых. Причем можно расслабиться, как ни в каком другом месте – в лагере отряда специального назначения не стоило опасаться коварного вражеского удара в спину. Хотя… Береженого – бог бережет.