— А вы знаете, кто он?

— Ну вот что, говорите, кто вы такие и что вам нужно, ипроваливайте! — рассердилась красавица. — А моя личная жизнь никогоне касается, и уж тем более вас! Откуда вы вообще взялись?

Ее тон очень не понравился Петьке.

— Ну что ж, вы, наверное, правы… Мы так сумбурноначали, но это потому, что вы… очень красивая! — И Петька улыбнулся однойиз самых своих обаятельных улыбок.

Красавица смягчилась.

— Хорошо, говорите. Какая помощь вам нужна.

Петька на мгновение запнулся, а потом выпалил:

— Нужно, чтобы вы достали для нас одну дискету!

— Дискету? — поразилась она. — Какую дискету,откуда? Я, по-моему, вообще никогда не держала в руках дискету. И очень смутнознаю, что это такое… А вы ничего не путаете? Я же актриса…

— Эту дискету Владимир Михайлович Воскресенский выкралу одного талантливого изобретателя…

— Что? Что ты такое несешь! Что значит «выкрал»? —возмутилась Марина. — Бред какой-то!

— Это не бред. Владимир Михайлович долго шантажировалэтого человека, грозил его сыну, жене… чтобы завладеть его изобретением. В этоми состоит его основной бизнес — он патентует на свое имя чужие изобретения ипродает их за большие деньги.

Марина побледнела.

— С чего вы это взяли? — тихо спросила она.

— Мы… дружим с этим изобретателем, — заявилХованский. — Он успел спрятать сына, а жену его взяли в заложницы, вернее,ее посадили под домашний арест, стерегли днем и ночью и еще искали документы наизобретение, и нашли дискету, которая сейчас в руках вашего Воскресенского!

— Господи, да что вы такое говорите? А что с этойженщиной?

— Ее удалось освободить, сейчас она вместе с мужем вбезопасности! Но он считает, что это изобретение, уникальный диагностическийприбор, для него уже потеряно! — сбивчиво объяснил Кирилл.

— А вы хотите ему вернуть эту… как ее… дискету, да?

— Хотеть не вредно, — вздохнул Петька. — Номы пришли не только из-за этого!

— Да! — подхватил Хованский. — Он, в концеконцов, еще что-нибудь изобретет, а вот вы…

— Что я?

— Вы должны знать, что из себя представляетВоскресенский!

— Но, собственно говоря, почему я должна вам верить?Больше, чем близкому человеку? С какой стати? Я вас вижу первый раз в жизни, аего знаю давным-давно, с детства! Нельзя же так бездоказательно обвинятьчеловека во всех смертных грехах! — горячилась Марина.

— Если хотите, мы сможем вам завтра устроить встречу сэтой женщиной, которую они держали под арестом в ее собственной квартире. Онавас все расскажет, а какие-то документов, которые могли бы это подтвердить, унас, естественно нет.

Марина глубоко задумалась:

— Ну, мало ли кого вы можете ко мне подослать… Этонесложно устроить. И потом… Я еще могу понять, что вам понадобилась какая-токассета…

— Дискета, — мягко поправил ее Кирилл.

— Ах, да какая разница! Дискета! Но вот какое вам делодо моей личной жизни?

— Я говорил тебе, Кирка, что ни одно доброе дело неостается безнаказанным! — горько усмехнулся Петька.

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмуриласьМарина. — Между прочим, я понятия не имею, кто вы и почему сюда явились! Ия должна вам слепо верить?

— Нет, слепо не должны! — покачал головойПетька. — Ладно, попробуем поискать общих знакомых, которые могли бы вамчто-то о нас рассказать…

— Общих знакомых? — удивленно переспросила Марина.

И Кирилл тоже с недоумением уставился на Петьку.

— Да, свет, как известно, мал, мир тесен, и при желаниидва москвича всегда сыщут общих знакомых. — Вы знаете писателя Мелешина?

— Первый раз слышу!

— А Веру Ивченко?

— Веру Ивченко? Постой, она пишет детективы, да?

— Да! — возликовал Петька.

— Я читала ее в самолете, когда в Америку летела. Но яс ней не знакома…

— Я могу дать вам ее телефон, позвоните ей…

— Чепуха! Не стану я никому звонить! Откуда я знаю, чтоэто не будет подставленное лицо?

Петька боролся с искушением назвать Полину Евгеньевну, но,давши слово, приходится держаться.

— А художника Сергея Хованского? — подал голосКирилл.

— И его не знаю!

— А издателя Бориса Русланова?

— Нет.

— А художницу Алису Майкову? — припомнил вдругКирилл дело о драгоценном мусоре.

— Нет.

— А журналиста Всеволода Медынского?! И его незнаете?! — закричал вдруг Петька.

— Медынского? Вот Медынского я знаю!

— Здорово! — обрадовался Петька. — Еще бы вамего не знать! У вас есть его телефон?

— Возможно.

— Что значит «возможно»? — разъярилсяПетька. — Либо есть, либо нет! Позвоните ему и спросите, можно ли доверятьПетру Квитко!

— Это ты Петр Квитко?

— Я!

Кирилл незаметно для Марины покрутил пальцем у виска. Мол,ты, Квитко, спятил! Зачем себя назвал? Но Петьку уже несло по кочкам.

— Вы позвоните, позвоните! Не откладывайте в долгийящик!

— А если я его не застану? Если он в отъезде?

— Тогда, конечно, хуже, — сник Петька. — Нопопробовать-то надо!

— Ну что же, раз ты настаиваешь…

Марина поднялась и пошла к дому. Едва она скрылась, какПетька тенью метнулся за ней и замер у открытого окна. А что, если позвонитсвоему женишку? Тогда надо уносить ноги. Такое с ним уже однажды было, но тогдаони с ребятами успели убежать.

Однако Марина и впрямь позвонила Медынскому.

— Всеволод Григорьевич, здравствуйте, как хорошо, что явас застала! Это Марина Корабелова! Да, да, я! Всеволод Григорьевич, у меня квам такое странное дело… Ко мне явился парнишка, рассказывает весьманеправдоподобные истории, но очень важные для меня. Если это соответствуетдействительности… А когда я попросила каких-нибудь доказательств, он сказал,что прямых доказательств нет, но ему надо верить. И стал искать общих знакомых…И вот выяснилось, что вас мы оба знаем. Его зовут Петр! Да, да, Квитко! ИменноКвитко! Да, он сейчас здесь, только в саду… Вы так считаете? Боже мой. Есливсе, что он рассказал, правда… Но что же мне тогда делать? Нет-нет, я это самас собой… Вам его позвать? Хорошо, сейчас…

Петька ринулся обратно в кусты. И почти тут же появиласьМарина, она была бледная, подурневшая…