— Никаких вопросов, все понятно, — закивал председатель.

— И еще, — сверкнул глазами Коготь, — сегодня ночуйте в своем кабинете, не исключено, что нам может понадобиться телефон. Кстати, он у вас исправен? — кивнув на аппарат, стоявший на столе, поинтересовался майор.

— Да, он работает, — заверил председатель. — Я сегодня несколько раз звонил и мне были звонки.

— Еще один вопрос. Макаров… Как его имя и отчество?

— Федор Аркадьевич, — подсказал председатель сельсовета.

— Он здешний уроженец?

— Нет, — покачал головой председатель, — Макаров приехал к нам… Я уже и запамятовал, то ли это было в 38-м, то ли в 39-м году, но не позже. Из Рязани он приехал, а в Калуге у него сестра живет. Здесь тоже жила родная сестра, он поселился у нас в деревне после ее похорон.

— После похорон, говоришь, — задумчиво произнес Коготь.

— Именно так, — подтвердил Мишин. — Остался у нас, как-то прижился. Человек он спокойный, незлобливый, прекрасный работник. В деревне пользуется уважением, никому не отказывает в помощи. Правда, держится особняком, как бы сам по себе. Но, наверное, все лесники такие.

— Ладно, мы поехали. О разговоре про Макарова не говорите никому ни слова, Леонид Валерьевич. Если что, спрошу строго, — припугнул председателя Коготь.

— Что вы, Антон Андреевич, я и не думал никому рассказывать. Я все понял — ни слова, — испуганно закивал председатель.

Коготь с Самойловым стремительно вышли из кабинета. На крыльце стояла заместительница Мишина. Увидев «следователей», она хотела что-то сказать, но майор опередил ее:

— Вас ждет Леонид Валерьевич. Ночевка пока откладывается.

— Понятно, — тихо ответила женщина и скрылась в дверном проеме.

— Поезжай, сержант, вперед, я скажу, где остановиться, — запрыгнув в машину, приказал водителю Коготь.

— Есть, товарищ майор, — отозвался водитель.

Уже совсем стемнело, когда «Виллис» притормозил возле покосившегося бревенчатого дома с резными ставнями. В окнах было темно.

— Давай, Андрей, посмотрим, что там внутри, — предложил Коготь.

Друзья вышли из джипа и перемахнули через забор.

— Андрей, ты побудь на улице, под окнами. Вдруг лесник в доме и попытается дать деру.

Самойлов кивнул в ответ.

Коготь, пригнувшись, обогнул дом и подошел к крыльцу. Большой навесной замок на двери преграждал майору путь. Однако это была не та преграда, которая могла остановить Когтя. Из кармана брюк он достал трофейный перочинный нож с лезвиями золингеновской стали. Не прошло и двадцати секунд, как майор уже вошел в сени и вытащил из кармана пиджака четырнадцатизарядный браунинг.

Тихонько приоткрыв дверь, он вошел в большую комнату. Огромная луна заглядывала в дом сквозь незадернутые шторы. Майор внимательно осмотрел комнату, но ничего подозрительного не обнаружил. Он вошел в боковую, гораздо меньшую, комнату. Дверей в ней не было, и только длинная штора служила своеобразным заграждением. Худосочный, бледный свет луны проникал и в это помещение.

В углу стоял стол, на котором лежала книга, под которой виднелась бумага. Это было незаконченное письмо Ольге Волошиной, проживающей в Калуге, что следовало из лежащего под листком подписанного конверта. Подойдя ближе к окну, Коготь напряг зрение и вчитался в написанное. Вскоре он уловил определенную систему в построении текста. Сомнений не было — это кодированное послание. «Вот чем занимается здесь в таежной глуши лесничий Федор Аркадьевич Макаров», — подумал майор, сунул письмо во внутренний карман пиджака и тенью выскользнул из дома, не забыв вернуть на место и замкнуть навесной замок.

Обогнув дом, он махнул рукой Андрею, чтобы тот шел к машине.

— Как дела? Не нашел лесника? — тихо спросил Самойлов.

— Лесника не нашел, зато обнаружил кое-что важное.

— Что именно?

— Шифрованное письмо Макарова «сестренке» в Калугу. Как тебе это?

— Вот так дела, — покачал головой Андрей.

Друзья перепрыгнули через забор и забрались в «Виллис». Майор приказал водителю:

— Сейчас гони в самый конец деревни, а там, насколько сможешь, прямиком в тайгу.

— Есть, товарищ майор, — кивнул водитель, и машина, сорвавшись с места, понеслась по ухабистой деревенской дороге.

Водитель проехал по тайге около километра, петляя между деревьями. Затем чаща сгустилась, и двигаться дальше стало просто невозможно. «Виллис» остановился.

— Дальше машина не проедет, — сообщил сержант.

— Это я уже понял, — выпрыгивая из джипа, сказал Коготь.

Самойлов последовал примеру друга.

— Слушай, сержант, сейчас вернись на полигон, а завтра с рассветом привези сюда двух вооруженных солдат и офицера. Доложишь об этом полковнику Веригину. Скажешь, что майор Коготь приказал.

Майор объяснил сержанту, где примерно находится сторожка лесника.

— Все, езжай, — стукнув ладонью по капоту, приказал Коготь.

Машина попятилась, развернулась и, снова петляя среди деревьев, покатила в обратном направлении.

— А мы с тобой, Андрей, сейчас устроим марш-бросок, — ухмыльнулся майор, глянув на друга.

— Надо, так надо, побегаем, Володя, не впервой нам.

— Тогда вперед! — Коготь стрелой устремился вперед, ловко перепрыгивая через сушняк и камни, встречавшиеся ему на пути.

Самойлов еле успевал за ним, однако не жаловался, а, стиснув зубы, бежал вслед.

Луна освещала безмолвную тайгу мертвенно-бледным светом. Было что-то ужасное, но вместе с тем и притягивающее в этой зловещей, будто прислушивающейся к самой себе, таежной ночной тишине.

Коготь развил приличную скорость, как в лучшие годы, когда он в военном училище бегал кроссы по пересеченной местности с парнями-легкоатлетами. Вообще-то он серьезно занимался боксом, и такого рода тренировка нужна была ему для развития выносливости, необходимой на ринге. Коготь мог вести бой от первой секунды до последней в ураганном темпе, осыпая противника градом точных ударов. В конце схватки измотанный соперник уже не понимал, откуда у этого худого, жилистого парня со странной фамилией Коготь столько сил. Кроме того, всех боксеров потрясало его феноменальное умение держать самые сокрушительные удары. Иногда соперники кричали молодому, отчаянному бойцу: «Ну, падай же ты! Падай! Я же тебя убью!» Но Володя не только не падал, но еще умудрялся бить в ответ. Он провел пятьдесят восемь боев на ринге, участвовал в чемпионате Советского Союза, где завоевал третье место, проиграв лишь по очкам. За стойкость и безудержную волю к победе ему дали кличку Железный Коготь. Если бы не война, то он достиг бы огромных успехов в боксе, это сулили ему маститые тренеры. Быть может, даже выиграл бы Олимпийские игры. Но война поменяла не только его планы.