это, — сказал Фрэнк после короткой паузы. — Хотя ее знания по этому вопросу составляют лишь около двадцати процентов, меня не удивит, если ей не хватает понимания.

Я собиралась ответить, когда низкий свист заставил меня вздрогнуть. Воробей почти выпустила меня и грубо сжала после этого.

— Ой!

— Что это за треск?

— Это была моя чертова спина! — рявкнула я, отклоняясь от нее. — Тьфу, и около дюжины других суставов. Где мы, черт возьми?

— Мы в медицинском отсеке, — через мгновение динамики Фрэнка стали тише. — Шарли… разве ты не видишь, что мы в медицинском отсеке?

— Нет. Я слишком устала, чтобы открыть глаза.

— У тебя уже глаза открыты, — я услышала щелкающий звук и уловила, как ветерок ударил меня по лицу. — Можешь сказать мне, сколько фаланг я сейчас показываю?

— Ты смеешься? Она слишком тупая, чтобы понять, что означает это слово, — буркнула Воробей.

— Я знаю, что такое фаланги! — крикнула я, мой голос дрожал от паники. — Но я… я ничего не вижу! Все темно! Мои глаза действительно открыты?

— Боже. Я знал, что ее микрочип был скомпрометирован, но нервная стимуляция, вызванная датчиками ZOOT, должно быть, нанесла дополнительный ущерб.

— Что значит: мой микрочип? Какой микрочип?

Фрэнк мне не ответил.

— Воробей, положи ее на стол, пожалуйста. Спиной вверх.

Все, о чем я могла думать, это моя и без того получившая угрозу задница.

— Э-э, не будет ли мне безопаснее на спи…? Ой! Боже!

Воробей бросила меня на стол примерно с шести дюймов. Обычно это не повредило бы. Но она бросила меня прямо на мой подбородок.

— Фу, у нее кровь из лица.

— Из тебя вот-вот потечет кровь!

Я искренне злилась в этот момент. Я замахнулась на нее. Мой кулак пронзил пустой воздух, и сила сбила меня со стола. Весь воздух вырвался из моих легких, и моя спина сильно хрустнула, когда я рухнула. По крайней мере, этот треск перекрыл все те трески, которые произошли, когда Воробей сжала меня.

— Боже, она действительно слепа.

— Да. Именно это я и пытался передать. Пожалуйста, верни ее на стол…

— Я сама вернусь, спасибо, — рявкнула я, стряхивая с себя слишком грубую хватку Воробья. Мне нужна была секунда, потому что я была в равной степени слепа и слаба. Но, в конце концов, мне удалось затащить свою задницу вверх по ножкам стола и плюхнуться в лужу крови от подбородка. — Хорошо, я здесь. Сделай так, чтобы я снова могла видеть.

— Какая поразительно ужасная фраза.

— Воробей… — динамики Фрэнка работали так низко, что я едва слышала его голос. — Думаю, будет лучше, если ты покинешь нас сейчас. Вернись к своей работе. Я отправлю Шарли обратно в комнату, как только перенастрою ее микрочип, — добавил он после минутной паузы.

— Хорошо, — буркнула Воробей. Я не слышала, как она ушла — по-видимому, она громко двигалась, только когда была расстроена, — но я слышала, как дверь со свистом закрылась за ней.

Вскоре после ее ухода Фрэнк сообщил мне очень плохие новости:

— Мне придется сделать надрез у основания твоего черепа…

— Нет, черт возьми, не надо!

— Боюсь, это единственный способ…

— Ты не разрежешь мне голову!

Что-то ущипнуло меня за шею за полсекунды до того, как я попыталась слезть со стола… и я вообще не могла двигаться. Я говорила себе двигаться, встать и бежать к двери. Но мое тело было кашей.

Это текло по моим венам в тот день, когда я впервые встретила Говарда. Я помнила, как беспомощно лежала на больничной койке, когда смотрела, как Говард склонился надо мной, сжимая в руке свежую Перезагрузку. Я помнила, как слышала, как мое сердце завывало в мониторе, когда он воткнул иглу мне в шею — и оставил ее там почти на целых три секунды, прежде чем вонзить ее глубже.

Я снова ощущала себя ребенком, парализованным и беспомощным. Целый мир боли висел над моей головой.

Фрэнк собирался разорвать меня на части, и я ничего не могла сделать, кроме как умолять.

— Пожалуйста, пожалуйста, не убивай меня.

— Я не убью тебя, Шарли. За три столетия опыта работы я потерял только одного пациента.

— Да? — это заставляло меня меньше паниковать, я услышала шансы. — А что случилось с пациентом, которого ты потерял?

— Его труп был кремирован в местном похоронном бюро по его последней просьбе…

— Нет, я имею в виду, почему ты его потерял?

— Он управлял автомобилем и не пристегнул ремни безопасности, — сказал Фрэнк, его голос звучал надо мной. — Его автомобиль попал в аварию на опасном участке дороги 917, и от силы удара его выбросило через лобовое стекло. Он рухнул на забор из колючей проволоки — и эффект, как вы понимаете, мало чем отличался от эффекта ножа в масле. Прошу прощения, если это сравнение слишком устарело, — добавил Фрэнк. — У меня было всего несколько стандартных разговорных выражений, и мне не хватало полномочий для выполнения собственных обновлений…

— Нет, я поняла, — быстро сказала я. Наконец-то он мог рассказать мне что-то интересное, и я не хотела, чтобы он отвлекался на свои проблемы с ботами. — Значит, парня разрезало пополам, да?

— От передней части живота до позвоночника, да. Я провел операцию, которая потребовала многочисленных прижиганий и сложной схемы наложения швов. Но он скончался от травмы прежде, чем я успел закончить. Можно много говорить о желании сознания остаться внутри тела после такого инцидента, — тихо говорил Фрэнк. — Некоторым людям не хватает этой воли. Но твоя воля сильнее, чем у большинства.

Все во мне сжалось, я ощущала, как менялась комната. Стол тонул. Он гудел, когда его ножки согнулись, опуская его к талии Фрэнка. Его туловище шипело, когда он наклонился надо мной, как шипели конечности экзокостюмов, когда они сжимались и теряли напряжение. При воспоминании об экзо — что они сделали с наемниками с Севера, что они сделали со мной — меня снова начало мутить.

— Твой дискомфорт резко регистрируется моими сенсорами. Я бы хотел, чтобы ты доверяла мне, Шарли.

— И я хотела бы иметь возможность видеть, но ничего не поделать.

Фрэнк ничего не сказал в ответ. Мои уши горели от напряжения ради каждого звука. Я слышала другие звуки, другие предметы в комнате подстраивались по молчаливой команде Фрэнка. Я не знала, что это были за штуки и зачем ему было так много всего. Затем я уловила звук, который я узнала.

Это был высокий жужжащий звук. Песня тысячи крошечных зубьев пилы, превращающихся в размытое пятно. Я уже слышала этот звук однажды, на краткую секунду, когда смотрела, как сплетение хромированных роботизированных рук