Конечно, господин Федосеев не был похож на жестокого убийцу, способного расправиться с женщиной исключительно ради ее денег, но как знать, может быть, его подтолкнули на этот шаг чрезвычайные обстоятельства?

Алена, которой выпала честь вести допрос господина Федосеева, попыталась подойти к делу с другой стороны:

– Вы сказали, что у вашей жены не было близких родственников, кроме вас и дочери.

– О которой я узнал впервые только сегодня от вас, – подхватил мужчина.

– Но какие-то друзья у нее были?

– Нет, не думаю. Гербария избегала пустой болтовни.

– И что же, вашей жене никогда не звонили подруги?

– Звонили бывшие коллеги по работе. Ну, там, поздравить с годовщиной нашей свадьбы, Новым годом, другими праздниками.

– И все? Только дежурные поздравления?

– А что еще? Жена ведь уволилась со службы. Впрочем, иной раз по старой памяти ее просили заняться каким-нибудь сложным случаем. Но это так… в порядке личной любезности.

– А кто? Кто просил конкретно? Вы можете назвать имя человека, который звонил вашей жене?

– Это была женщина… как же ее звали… Клара Леонидовна? Нет, как-то иначе. Или Кора Леопольдована? Какое-то чудаковатое имя, и начиналось оно на «К».

Оказалось, что бывшую сослуживицу Гербарии звали Калерией. Ее телефон нашелся в бумажной записной книжке, в которую Гербария старательно дублировала все свои контакты.

– Жена не вполне доверяла электронике. Она избегала сотовых телефонов и всяких таких штук. Твердила, что бумагу уничтожить легко, а вот электронные документы способны погубить вас в один момент.

– Серьезно? У нее был печальный опыт?

Федосеев понял, что сболтнул лишнее, и прикусил язык.

– Вот тут записи супруги, – завел он разговор о другом. – Как видите, все фамилии записаны в строгом порядке.

Да, сейчас аккуратность Гербарии очень пригодилась подругам. Ведь несмотря на заверения Федосеева, что его жена не доверяла электронике, у Гербарии имелись странички в социальных сетях. Они использовались ею исключительно в качестве средства связи. Но если страница на компьютере была закрыта на пароль, который господину Федосееву не был известен, то имя Калерии Леонардовны было записано в длинном столбце других мужских и женских имен.

Многие из этих имен были вычеркнуты, и господин Федосеев пожал плечами на вопрос подруг.

– Значит, эти люди уже покинули наш мир. Побывав на похоронах, жена всегда бралась за список своих контактов. Электронный контакт она удаляла окончательно, а вот на бумаге просто зачеркивала.

Перечеркнутые одной черной чертой, они были вполне читаемы. Но Калерия Леонардовна была жива и здравствовала, как свидетельствовало из записей безукоризненно аккуратной Гербарии.

– Мы возьмем у вас ее телефон?

– Для вас все что угодно! – пылко воскликнул Федосеев, но тут же дух торговца, не упускавшего своей выгоды ни в чем, взял в нем верх над галантностью, и он прибавил: – Когда будете звонить Калерии, попросите ее оповестить всех их общих с женой знакомых. О дне похорон я извещу ее не позднее вечера следующего дня. И также попрошу ее к этому времени составить точный список всех тех, кто явится на похороны, а затем захочет помянуть мою жену.

– Как вы уже все спланировали.

– В ресторане всегда требуют точное число гостей, не хотелось бы платить за лишние рты, но и оставить человека без места тоже недопустимо.

Господин Федосеев был собран и деловит. Он уже примирился с мыслью о том, что стал сегодня вдовцом. И теперь просчитывал свои шаги в дальнейшем. Эгоизм Федосеева был столь велик, что он даже сейчас успел подумать о себе любимом. Что он будет кушать завтра и как будет жить дальше.

– Думаю, что на первое время можно попросить женщину, которая приходила к нам убираться и готовить два раза в неделю, приходить почаще, – бормотал новоиспеченный вдовец себе под нос. – Думаю, четыре раза в неделю будет достаточно. Да, вполне достаточно. Одного приготовленного обеда хватит на два дня. Что же, этот вопрос можно считать решенным.

Похоже, настоящей близости между супругами за время их брака так и не возникло. Господина Федосеева куда больше волновало то, что он будет кушать на обед завтра, чем то, кто мог убить его супругу. Гербария вышла замуж, исключительно рассчитывая получить статус замужней дамы, которого ей не хватало для веса в обществе. А Федосеева привлекла начитанность и образованность Гербарии, с такой женой он мог без всякого смущения показаться на публике.

Пока Федосеев обдумывал свое будущее, а Алена разглядывала записную книжку Гербарии, Инга потихоньку вышла из комнаты. Ей было нужно в уборную, и она полагала, что сумеет найти эту комнату самостоятельно. Но первая же дверь, которую она толкнула, привела ее в спальню самого Федосеева. Супруги спали не только в разных постелях, но имели отдельные комнаты для отдыха.

Сначала Инга смутилась, поняв, где очутилась, но затем любопытство взяло верх.

– Раз уж я тут оказалась, почему бы и не осмотреть тут все?

Ну, все или не все, а очень скоро Инга нашла в одном из ящиков стола шелковые женские трусики. Они были еще в упаковке и явно предназначались для подарка. Но размер был не Гербарии, да и сами трусики – легкие, воздушные и обильно украшенные кружевом, явно годились женщине молодой, с красивой упругой попкой.

– Ага, значит, наш Федосеев еще и Казанова. Интересно.

И забыв о том, куда шла, Инга поспешно вернулась обратно.

– Спроси у него про любовницу! – шепнула она Алене на ухо.

И лишь затем с чувством выполненного долга поспешила наконец в туалет. Алена проводила подругу глазами и насела на Федосеева:

– Но скажите, когда мы наконец остались с вами наедине, почему вы – такой интересный мужчина и не выбрали себе в супруги женщину помоложе и покрасивей? Меня этот вопрос прямо измучил всю!

Услышав, что сама Алена Игоревна – супруга влиятельного Василия Петровича считает его интересным мужчиной, Федосеев прямо заколыхался от удовольствия.

– Что вы? Разве в красоте дело? Гербария изумительно вела дом. Мне было не стыдно пригласить к себе самых уважаемых людей.

– Но молодость…

– Так уж сложилось, что все мои деловые партнеры женаты на тех своих спутницах, с которыми начинали этот путь. В подавляющем большинстве им всем за сорок, а то и за пятьдесят. И конечно, им было бы неуютно в обществе молоденькой пигалицы.

– И вас никогда не тянуло к молодым и красивым девушкам? Вы же богаты и из себя очень недурны.

Федосеев с такой легкостью поддался на эту грубую лесть, что стало ясно: он о себе весьма высокого мнения.

– Ну, почему же… я люблю женщин, и к тому же, – с каким-то смущенным смешком прибавил он, – моя уважаемая супруга не была ревнива.