Легче легкого. У тебя все получится.

Нет, не получится. И где, черт возьми, Фериус?

Я искал наставницу больше часа и наконец обнаружил на каменной веранде с видом на ущелье. Она стояла спиной ко мне. В руке тонкая кисть. На плече — Рейчис. Фериус смотрела на мольберт.

— Ты рисуешь? — недоверчиво спросил я. Никто из парочки не удостоил меня взглядом.

— Тс-с, — прошипел Рейчис. — Мы заняты.

Тут можно в полной мере ощутить, что я хорошенько вляпался. Если даже тот факт, что меня затыкает белкокот, — не самое плохое, что сегодня произошло.

Я проигнорировал Рейчиса и обратился к Фериус.

— Я не могу удалить обсидианового червя из глаза Крессии, — сообщил я ей. — Тот, кто контролирует его, угрожает…

— Дай-ка угадаю, — перебила она. — Те маги джен-теп сделают с девушкой ужасные вещи, если ты не сделаешь столь же ужасные вещи с изобретательницей. А тем временем лорды Гитабрии придумывают способы еще больше усугубить ситуацию.

Вот что я ненавижу в Фериус Перфекс. Сперва она съедает тебе мозг, рассказывая, что надо быть добрее к другим людям. А потом делает вид, что эти самые люди вообще ничего не значат.

Фериус опустила кисть в баночку с краской.

— Ты просил Сюзи найти этих магов?

— Она не может. Черные нити появляются, только когда червь активен. Едва ли Крессия переживет еще одну атаку.

— Угу. А гитабрийцы тогда объявят войну. — Фериус вздохнула, не прекращая малевать кистью. — Иногда мне кажется, что мир полон решимости уничтожить себя. Мне назло.

— Что мы будем делать?

Я подошел к мольберту, желая узнать, что же такое может быть важнее убийства и войны. Рейчис посмотрел на меня так, будто это его работу я так нагло прервал. Фериус нанесла на поверхность игральной карты еще несколько мазков.

Карта была прикреплена к мольберту небольшими деревянными прищепками. Из-за спины Фериус я не мог разглядеть ее целиком, но видел кайму по краям, переливающуюся богатыми оттенками синего — от насыщенной лазури до индиго. Эффект был почти гипнотическим.

Сделав еще несколько мазков, Фериус отложила кисть и вытащила из кармана другую. Эта была еще меньше, размером с зубочистку, с крохотными щетинками из коротко обрезанного конского волоса.

Она подошла к плоским каменным перилам веранды, где выстроились оставшиеся баночки с краской, и открыла черную. Рейчису пришлось немного поерзать, чтобы не свалиться с плеча.

Обмакнув крошку-кисть в банку, Фериус повернулась к мольберту. Ее мазки были стремительными, краска поблескивала на нижнем крае карты, когда аргоси выводила слова, но я не мог четко из разглядеть.

— Зачем ты рисуешь новый дискорданс? — спросил я.

— Моя чуйка подсказывает, что маленькая металлическая птица — не самая главная опасность.

Она сделала шаг назад, рассматривая свою работу.

— Ну, так… Вчерне и на скорую руку, но мама всегда говорила, что тщеславие — это цепь, которая ограничивает правду иллюзией.

Я так и эдак повертел в голове эту мысль. Раньше я не задумывался, что и у Фериус есть мать.

— Покажи мне, — сказал я.

Она отодвинулась в сторону, демонстрируя карту, — и у меня перехватило дыхание. Линии были плавными, текучими, невероятно изящными. Нарисованная на карте фигура не казалась красивой, но техника исполнения неизменно притягивала внимание. Тонко выписанные инструменты, тени и полутени, небо на заднем плане, переливающееся оттенками золотого и розового… Даже одежда казалась настоящей. Текстура ткани была выписана с большим искусством. Все было четко видно до мельчайших деталей — до медных пуговиц и латунной пряжки на поясе.

Название карты гласило: «Творец».

— Ты думаешь, дискорданс — это сама Джануча?

Фериус кивнула, все еще придирчиво созерцая свою работу.

— И это ты называешь «вчерне и на скорою руку»?

— Что, так плохо? Я могла бы начать заново, но…

— Ты используешь слишком много синего цвета, если интересно мое мнение, — сказал Рейчис с видом эксперта.

— С ума сошла? — сказал я Фериус. — Это же произведение искусства! Никогда не видел такой красоты.

И тогда случилось нечто очень странное. Фериус Перфекс — странница-аргоси, картежница и хвастунья — покраснела.

— Да ничего особенного…

Прежде чем я смог прокомментировать это странное поведение, она взяла карту за края, подула на нее и протянула мне.

— И что с ней делать?

— Ступай к мосту Игральных Костей. В северной части есть заведение, открытое круглосуточно. Поиграй там, а когда заметишь аргоси — незаметно передай карту.

— И как я узнаю аргоси?

Фериус приподняла одну бровь.

— Ты столько времени болтался с мной и до сих пор не можешь опознать аргоси?

— Вообще-то, ты — единственная аргоси, с кем я знаком. Ну, кроме Рози, и у вас двоих нет ничего общего. И я ничего не знаю об этой парочке из трактира скитальцев. Но они действуют и ведут себя не так, как ты.

Это, казалось, рассердило ее.

— Тогда просто стой там, пока аргоси сам тебя не найдет.

— А что насчет Крессии? — требовательно спросил я. — Если она умрет…

— Если у аргоси есть информация о тех магах, он даст тебе карту взамен.

— А если нет?

— Тогда это место провалится в ад.

Она сунула карту мне в руку. Краски уже высохли, но казались теплыми на ощупь. Фериус выглядела усталой. Вымотанной. Я вдруг понял, что она еще отнюдь не оправилась от ран, полученных в пустыне.

— Малыш, здесь много всего такого, чего мы не понимаем. Я не могу и разбираться с этим, и одновременно искать того, кто разнесет по миру то, что мы узнали. Если дело кончится пшиком… Мм… Просто возьми карту, ладно?

На самом деле это был не приказ и не указание. Скорее уж… просьба. А я ни разу не видел, чтобы во время наших путешествий Фериус просила хоть что-нибудь хоть у кого-нибудь.

— Хорошо, — сказал я. Сунул карту в карман рубашки и надел шляпу. — Пошли, Рейчис. Поиграем в азартные игры.

Мы пришли к мосту Игральных Костей ранним вечером. Тут и выяснилось, что азартные игры — далеко не единственное здешнее развлечение. Мы с Рейчисом проходили мимо музыкантов, мимо актеров, играющих непристойные пьесы. На некоторых было крайне мало одежды. В городе джен-теп за такое просто-напросто арестовали бы… Рейчис поглядел на все это и решил, что люди еще уродливее, когда они голые.

Все здесь было ярким и пестрым. Изящные фонари висели на столбах на всем протяжении моста, отражаясь от металлических дисков, вправленных в мост, — и казалось: ты идешь по звездам. Толпы гуляк шатались туда-сюда, танцевали, флиртовали и развлекались кто как умел. Порой прохожие кидали монетку-другую нищим или бродячим артистам. Те жонглировали, глотали огонь или тешили публику рискованными трюками с оружием.