бы не полез в те дебри! Теперь уж не о китайских миллионах думать надо, а о том, чтобы не быть уволенным со службы по причине полного служебного несоответствия.

Глава 17

Всю дорогу, пока старенькая Тойота Лэндкрузер везла своего хозяина по таежному бездорожью, подполковник Тетелютин то здесь, то там видел за окном следы работы вверенных ему подневольных лесорубов. Четверть века уже, как руководил он многотысячным коллективом. Совсем как в той песне: много леса и елок повалено. На старых вырубках уже молодые деревья — пересортица зашелестели, непроходимые вырубки трех-пятилетней давности стыдливо скрывали оставленное на них людьми безобразие под густыми зарослями высокой травы и молодого кустарника, а свежие, прошлогодние, так и зияли тоскливо среди тайги лишайными проплешинами пней и наваленных в кучи сучьев. В принципе, вроде как, после вырубки специально обученные люди должны были тут новые лесопосадки организовывать. Только… вы сами-то поверите в то, что здесь, среди тайги и болот, в тысячах километров от ближайших сколько-нибудь значимых людских поселений, отыщется достаточное количество рабочих рук и техники для этого? Вот то-то и оно.

Однако любая дорога, если не содержит в себе уж совершенно непроходимых участков, рано или поздно приводит к цели. Доехал до цели и суровый хозяин одной из самых крупных сибирских зон.

— Так, докладывайте, — деловито бросил он в сторону подбежавшего к его автомобилю старшего лейтенанта Первухина. — Что за хрень у вас тут происходит, почему стоим? В принципе, «почему стоим» он уже и без доклада Первухина знал. Лейтенант Суворов через голову непосредственного начальства уже все творящееся здесь обсказал. Но потому и спрашивал, чтобы Суворова не выдавать: тайный информатор из числа начальствующего состава иногда дорогого стоит.

— Так это… зэки отказываются реликтовый кедрач валить. Говорят, святотатство это, мать природа их за это накажет. — Наябедничал Первухин, чуть не рысью догоняя своего начальника, продвигающегося в сторону бараков широким решительным шагом.

— Опять этот Филин тут воду мутит! — Проницательно предположил опытный подполковник.

— Так точно, мутит, — согласился старший лейтенант. — Он же в законе, работать все равно не будет, поэтому мы его со всеми его прихлебателями, как вы и велели, к самому болоту загнали и там оставили. Дорог через болото все равно нет, не удерут, только на приемы пищи их в лагерь водили.

— Ну, и что же у вас тут в таком случае случилось? — Поторопил Тетелютин рассказчика.

— Так они начали с собой в из тайги столовую всякую траву брать. Ну, черемшу там, щавель, а потом некоторые и вовсе начали от мяса отказываться.

— Все что ли?

— Не все, но Филин и несколько его подручных точно. — Первухин примолк, очевидно, собираясь с мыслями, о чем ему докладывать дальше, наконец, собравшись с духом продолжил: — Пока мы обустраивали окончательно наш лагерь, заключенные еще вполне себе работали, но вот когда мы их вывели в то место, которое вы нам под вырубку определили, они возмущаться стали. Красота же там необыкновенная, кедры в три обхвата, а тут мы, с пилами и топорами. Кричать начали: «Не позволим китайцам наши природные богатства продавать»!

— Ладно, веди сначала к Филину, послушаем его требования, — смирился с накатившими неприятностями начальник колонии.

— Вот, пришли, — сообщил Первухин командиру спустя минут сорок блужданий по лесной чащобе.

— Ну, и где они все? — Недоумевающе вопросил в ответ Тетелютин.

— Так вон же, на деревьях, в гнездах сидят.

Иван Михайлович приподнял взгляд. Действительно… сидят. В гнездах. Наломали сучьев, на развилки ветвей наложили и расселись. И Филин среди них. У него навскидку самое большое гнездо. К нему-то подполковник и направился.

— О-о-о-у-ум! — Послышалось от раздетой по пояс фигуры, расписанной в соответствии с воровскими понятиями, восседающей по-турецки на высоте примерно второго этажа. Глаза закрыты, сидит, как изукрашенный кабаллистическими узорами каменный истукан, совершенно неподвижно. — О-о-о-у-ум!

— Эй, Филин, ты тут? — Поинтересовался Тетелютин, подойдя под самое гнездо с восседающим в нем зэком.

— Я тут, я там, я везде, — понес какую-то муть так и не открывший глаз вор в законе.

— Он так целыми днями сидит, только по вечерам на ужин ходит. Но ничего мясного там не ест, даже рыбу и яйца. Только кашу на воде и эти свои травы, которые по пути собирает. — Пожаловался старший лейтенант. — И вот что удивительно, я вон, от укусов исчесался весь, и рожа уже опухла, а его с его приятелями мошкара словно камень какой облетает.

Подполковник Тетелютин попробовал было во время ужина речь толкнуть, принудить своих строптивцев начать заготовку древесины, только не преуспел в этом ничуть.

— Не будем мы такую красоту губить! — Послышались выкрики. — Опять все китайцам будет продано!

— Смутьянов в карцер, — разозлился на крикунов начальник колонии.

Только отчего-то никто из охраны не кинулся его приказ выполнять. Напротив, тоже кучковаться принялись, а один, седой уже сержант, которого Иван Михайлович застал, когда только-только в первый раз ворота зоны в первый раз переступил, высказался:

— Правы мужики полностью! Природу не губить, а беречь и защищать надо. Не будет нам счастья, если здесь все, как в других местах, изгадим.

Что оставалось делать подполковнику? Спустя пару дней уговоров и угроз вернул весь отряд в основной лагерь.

— Боюсь, господа иностранцы, ни х… вы из России больше не получите, — совсем не дипломатично, но очень точно и с огромным злорадством в голосе предсказал Иван Михайлович дальнейшие перспективы международного сотрудничества позвонившим ему через неделю заграничным бизнесменам. Ну, а что, он не русский что ли, или мать природу меньше других любит?

* * *

На счета отдела городского строительства и ремонта города Иганска откуда-то из-за рубежа разом перечислилась целая прорва денег. С целевым назначением: на ремонт и реконструкцию ледового дворца. Ремонт этот уже не первое десятилетие там шел, точнее полз: денег в казне города вечно ни на что не хватало. А вообще, такие благотворительные пожертвования чуть ли не по всей стране массово приходить начали, к примеру, в Ижевске точно так же зоопарк профинансировали, а в Орле дворец пионеров имени Ю. А Гагарина — на строительство для детей нового плавательного бассейна. И везде очень похожие казусы приключились. Так что ситуация с иганским ледовым дворцом может быть приведена только в качестве типичного примера произошедших по всей стране странных и даже кое-кого сильно пугающих событий.

Первым делом, совершенным образом с небес упавшим финансам порадовался господин Чибиков, начальник отдела, на счета которого пришло это пожертвование. У него же за городом коттедж в состоянии недостроя уже не первый год пребывал, слишком уж широко он со своими хотелками размахнулся. Казна города, и в самом деле, далеко не бездонной была. Но все же, одному столько, да еще без всякого обоснования захапать — не по чину будет, потому Чибиков прямиком к Иганскому градоначальнику товарищу Зимину на прием помчался, вместе они прежде ого-го какие аферы проворачивали! Достаточно вспомнить реконструкцию остановочного комплекса на улице Пушкина. Только на свою долю с этого левака Чибиков смог в своем загородном коттедже с ноля и под ключ возвести зимний сад: отапливаемую теплицу вычурной конфигурации площадью семьдесят и высотой четыре с половиной метра. Каково! А остановка на улице Пушкина?… Ну, там пассажиры своего маршрута автобуса тоже не под открытым небом дожидаются. А то, что хлипенький навес с одной стеклянной стенкой за скамейкой на три человека через два года менять придется, поскольку дешевые, не шибко качественные материалы, из которых он возведен, дольше не прослужат, так это даже хорошо. Можно же будет повторить операцию.

— Так сколько, говоришь, нам там денег от итальянцев привалило? — Еще раз уточнил Зимин, расчерчивая на листочке наглядную схему дележки денежного пирога.

— Девяносто миллионов рубликов, копеечка к копеечке, Петр Сергеевич, — немного подобострастно поторопился еще раз озвучить ласкающую слух сумму начальник отдела городского строительства.

— М-да, этих денег на ремонт всего ледового дворца нам, конечно, не хватит, но, думаю, заменить в амфитеатре поломанные и изношенные кресла мы сумеем. Как сам-то думаешь?

— А не многовато будет? На весь-то амфитеатр сиденья покупать? Там же без малого три сотни мест, если даже самые дешевые эконом-секции на три места брать, по двенадцать тысяч, то и то миллион двести тысяч рубликов в совокупности накапает. Может, только половину закупим?

— Не журись, Михалыч, зато