А это, как несложно догадаться, ни коим образом не входило в планы психопата-брата.

Поэтому, чтобы удержать с таким трудом и риском полученную власть, он объявляет сестру беременной, и все терпеливо ждут рождения несуществующего ребёнка. Ибо, если этот мифический младенец окажется мальчиком, то станет полноправным наследником семьи и титула, со всеми вытекающими последствиями. А пока суть, да дело, пройдут годы, которые граф Торос будет управлять сестрой и веселиться во всю душеньку на деньги герцогов.

- Так я не понял, откуда возьмётся дитё, если… его не существует? – шалея от всего этого нереального в своём цинизме расклада, спросил у вконец расстроенной Элеоноры.

Всё оказалось и просто, и страшно. Подходящего младенца в нужный срок отобрали бы у какой-нибудь крестьянки и назначили наследником. И стала бы запуганная извергом-братцем женщина воспитывать чужого ребёнка, как своего собственного. Много лет спокойного правления Торосу обеспечены, а там и новый фатальный несчастный случай организовать можно.

Герцогиня пока только догадывалась о замысле брата, но весть о том, что барон уже распускает слухи о её беременности, убеждала в достоверности этих предположений.

- Ну допустим. Допустим, вашему брату удалось бы довести всю эту… весь этот… - я пытался найти происходящему какое-то внятное, а главное лишённое бранных слов определение, и не мог, - В общем, если бы у него всё получилось, всё равно он бы не получил права возглавить герцогство.

- Всё верно, в любом случае король назначил бы регента. Но регент – не муж. В его полномочиях лишь управлять и вести дела герцогства.

- Ну да, а деньги семьи остаются в семье. Как я сам не догадался…

Хуже всего было то, что граф, со слов Элеоноры, действительно окончательно сбрендил, и его помешательство проявлялось в самой агрессивной форме.

Насколько герцогине удалось уловить из случайно подслушанных разговоров, он заменил не только её личную прислугу, но и практически всю охрану в замке, создав таким образом за его стенами собственную маленькую, вполне боеспособную армию.

То есть, даже если я разыщу живого Крайтона, и он явится в собственный дом – его здесь встретят подневольные Торосу штыки. Так уверенно утверждала Элеонора.

Не понимаю смысла, всё равно ведь молодому герцогу рано или поздно удастся подтвердить свою личность. Как ни крути, немало людей просто знают его в лицо. Но… видимо, безумство логики сторонится.

И какое бы мнение я на сей счёт не имел, вывод один: без дружественной, не менее профессиональной армии здесь делать нечего. Даже понимая, что проиграл, Торос не отдаст замок без боя. А крепость – на то и крепость, чтобы быть неприступной. Впрочем, одну лазейку я уже рассекретил.

- Так… и что у нас в сухом остатке? – мысленно спросил себя и вслух обратился к Элеоноре, - Первое, что нужно сделать – отыскать его светлость и прижать предателя-барона. Кто нам в этом может помочь?

- Я могла бы написать тётушке – она найдёт и способ, и средства надавить на Кетано Блона. – предложила собеседница.

- А как далеко ваша родственница проживает?

- В графстве Лемейском. Это недалеко – всего неделя пути.

- То есть неделя туда, сколько-то дней на сборы, потом неделя обратно… - нет, не подходит. За это время его светлость десять раз сгубить успеют. Мы не можем так рисковать.

- Тогда остаётся последняя возможность. Из надёжных. – заговорила Элеонора и замолчала.

- Я вас слушаю. – подтолкнул её к продолжению мысли.

- Адалей Гамбо.

- Кто? – я похлопал в темноте глазами, - Спасать Крайтона предстояло… как это… любовнику жены его отца?

Ещё с минуту «пожевав» в голове идею, решил, что высокоэтическая щепетильность в нашем случае – роскошь, а значит, чёрт с ним, пусть нам сейчас хоть сами демоны помогают, лишь бы это сработало.

Марина

Пока шли до постоялого двора с не очень оригинальным, но, на взгляд хозяина, очевидно, завлекательным названием «Большая тарелка», внушала Лильке, чтобы та не вздумала проявлять никакой инициативы. Вела себя тихо, скромно, красоту свою не выпячивала, а главное, молчала.

Достоверно изобразить крестьянок, между прочим, не так уж и просто. До сих пор с местным населением общались Крайтон, ну и Сергей – на подхвате. Теперь самим придётся вступать в прямой контакт.

Вспомнив подготовительные (перед выходом в люди) действия наших мужиков, я натянула платок поглубже на лицо, а рукава на кисти. Затем, воровато оглядевшись и убедившись, что никто за нами не наблюдает, попыталась придать нам с сестрой более неряшливый вид.

Зачерпнула с обочины пыли и хорошенько испачкала ею руки, свои и Лилькины (чтобы не очень бросалась в глаза, прямо скажем, не слишком уработанная кожа). Припорошила юбки, а уж лицо младшая сама очень удачно измазала, когда в полном возмущении от моих действий схватилась за него грязными ладонями.

Согласна, маскировка так себе. Основной мой расчёт был на то, что с замарашками никто не желает общаться долго. А значит, увеличиваются шансы проскочить процедуру заселения побыстрее и без лишних увлекательных бесед с персоналом гостиницы.

Не сказать, что мои старания оказались совсем уж напрасными, но… как бы это выразиться… со своим новым обликом мы вполне гармонично влились в атмосферу постоялого двора. «Большая тарелка» находилась на отшибе, богатые люди здесь не останавливались. В связи с этим, ни хозяин, ни работники сего чудесного заведения особо не радели за его имидж.

В том смысле, что уровень комфорта и банальной чистоты оставляли желать лучшего.

Отворив тяжёлую, надсадно скрипнувшую дверь, мы попали в помещение, условно разделённое на две неравные половины. В меньшей находилась зона ресепшена, в большей расположилась столовая. Об этом свидетельствовали четыре грубо сколоченных стола, заполированных скорее временем и шорканьем по ним мокрыми тряпками, чем инструментом умелого мастера, и стоявшие возле них, такого же исполнения табуреты.

- М-м-да… Винтаж, аля-натюрель. - Лилька, брезгливо сморщив чумазый нос, стояла рядом и в полной мере разделяла мои «восторги».

- Да полный винтаж, Лиль. – согласилась я, - Но оно нам сейчас только на руку.

Я ещё раз оглядела давно немытые оконца, уныло обвисшие по бокам шторки грязно-коричневого цвета, одинокий горшок с засохшим цветком на подоконнике, вокруг которого вперемежку с дохлыми мухами валялась опавшая листва несчастного, безвременно почившего растения…

Впрочем, мух и в живом виде здесь водилось в достатке. Собственно, кроме них здесь больше никого и не было.

Взяв сестру за руку, я подошла к «стойке регистрации» и неуверенно кашлянула. Реакции – ноль. Более смелые попытки привлечь чьё-либо внимание тоже к успеху не привели. Зато при более детальном осмотре на зачуханной стойке обнаружился такой специальный звоночек – круглый и зелёный от налёта старости. Пришлось воспользоваться им.