— Разумеется, нет, — ответила вдова. Перья затрепетали, а Роджер выглядел так, словно его сейчас стошнит. — Мой отец делал шляпы для благородных людей.

— Давайте пройдем в дом, — сказал Роджер, пытаясь незаметно для вдовы послать Сэнди взгляд. — Сэнди была бы счастлива проболтать с вами до завтра, миссис Огершпир, но мне бы хотелось увидеть все при дневном свете.

Майору дом показался сырым и неухоженным. В нескольких углах штукатурка вспучилась подозрительными пузырями. Балки, судя по всему, прогнили, а полы на первом этаже были выложены неровной уличной плиткой. Камин выглядел более закопченным снаружи, чем изнутри. Окна были старинными, но рамы так перекосились, что создавалось впечатление, будто под малейшим дуновением ветерка стекла могут вылететь.

— Возможно, я решу продать часть обстановки новым жильцам, — сказала миссис Огершпир, разглаживая кружевную салфетку на спинке линялого кресла. — Разумеется, если это будут достойные люди.

Майор не понимал, почему Роджер с такой готовностью закивал в ответ. Имущество покойной тетушки состояло из дешевой сосновой мебели, пляжных сувениров и набора тарелок со сценами из знаменитых кинофильмов. Среди этих предметов не было ни единого, который отвечал бы вкусам Роджера и Сэнди, однако его сын тщательно осматривал все.

Оказавшись в большой пустой кухне, к пластиковому потолку которой были приклеены дешевые балки, майор заглянул в населенную мышами кладовку и насчитал на полках одиннадцать коробок порошкового куриного супа. Больше там ничего не было. Печально, что постепенно жизнь истончается до таких пределов. Он осторожно закрыл дверь кладовой.

— Я бы не стала тут ничего менять, — громко говорила Сэнди миссис Огершпир. — Только поставила бы холодильник в тот угол.

— Матушка очень высоко ценила наш холодильник, — сказала миссис Огершпир и отдернула клетчатую занавеску, за которой прятался маленький зеленый холодильник с ржавыми краями. — Вы, молодежь, конечно, предпочитаете готовую еду.

— Мы собираемся закупаться в местных магазинах, — заявил Роджер. — Что может быть лучше свежих овощей?

— Цены здесь просто бессовестные, — отрезала вдова. — Специально, чтобы грабить тех, кто приезжает из Лондона на выходные. Я там ничего не покупаю.

— О, — протянул Роджер и бросил безнадежный взгляд на майора, который тем временем пытался справиться со смехом.

— Это отличный стол, — продолжала миссис Огершпир, постучав по пластику. Стол был по-прежнему покрыт клетчатой клеенкой. — Я собираюсь его продать.

— Мы, наверное, купим в комиссионном магазине дубовый стол и пару традиционных английских скамеек, — сказала Сэнди. Она повернула тусклую ручку и задумчиво изучала сочащуюся из крана бурую воду. — Моя подруга, арт-директор, знает одного отличного столяра.

— Мне бы хотелось, чтобы стол остался здесь, — продолжала вдова, словно не слыша ее. — По-моему, он хорошо здесь смотрится.

— Конечно, — сказал Роджер. — Мы можем поставить дубовый стол в гостиной, так ведь, Сэнди?

— Пойдемте в гостиную, — согласилась вдова. — Но там уже стоит прекрасный современный гарнитур.

Она отперла дверь и жестом велела им следовать за собой. Роджер пошел первым. Майор сделал шаг в сторону, чтобы дать пройти Сэнди, и в этот момент вдова сообщила:

— Я собираюсь продать гарнитур.

— Как вы считаете, тетушка умерла в своей постели? — шепотом спросила Сэнди. — Она не собирается случайно продать нам ее матрас?

Майор не удержался и рассмеялся.

Когда они уже собирались двинуться по неровным ступенькам на верхний этаж, Роджер бросил ему умоляющий взгляд — словно джек-рассел-терьер, который просится на улицу. Майор распознал этот зов и с удовольствием подумал, что все еще читает по лицу сына.

— Дорогая миссис Огершпир, — сказал майор. — Не были бы вы так добры показать мне сад? Думаю, молодые люди вполне способны осмотреть второй этаж самостоятельно.

Вдова подозрительно на него взглянула.

— Это было бы чудесно, — тепло сказала Сэнди. — Мы бы заодно все обсудили.

— Я обычно не оставляю посетителей одних, — сообщила миссис Огершпир. — В наше время ни в ком нельзя быть уверенным.

— Я, со своей стороны, могу вас уверить в абсолютной благонадежности этих молодых людей, — сказал майор. — Было бы чудесно, если бы вы составили мне компанию.

Он подставил ей руку и подавил желание подкрутить усы, опасаясь, что предположительно очаровательная улыбка выглядит скорее как оскал.

— Что ж, пожалуй, — ответила вдова и взяла его под руку. — В наше время так редко выпадает возможность приятно побеседовать.

— Только после вас, — заявил майор.

После затхлого дома свежий воздух пах как чистый кислород. Майор с благодарностью сделал глубокий вдох и был вознагражден ароматами эвкалипта, боярышника и прелых дубовых листьев. Миссис Огершпир повернула вправо и двинулась мимо вымощенной замшелыми плитами дорожки к главной части сада, нежно прильнувшего к дому. В маленькой беседке на краю сада сидели миссис Али и Грейс. Майор с тревогой заметил, что последняя с закрытыми глазами раскинулась на деревянной скамье. Миссис Али считала ее пульс.

— Очень грубо являться вот так, без предупреждения, — сказала миссис Огершпир, ускоряя шаг. — И вечно это бывают какие-нибудь неподходящие личности.

— Они пришли не по поводу дома, — сказал майор, но вдова его не слушала.

— Дом не сдается! — воскликнула она, размахивая руками, словно прогоняя непослушных цыплят. — Пожалуйста, уходите.

Грейс открыла глаза и отпрянула. Миссис Али похлопала ее по руке, встала и шагнула вперед, словно намереваясь защитить ее от сердитой дамы, семенящей в их сторону.

— Все в порядке, миссис Огершпир, — сказал майор, наконец-то догнав ее. — Они со мной.

Грейс взглянула на него с благодарностью, но миссис Али продолжала смотреть на вдову.

— Моей подруге Грейс потребовалось присесть, — сказала она. — Мы подумали, что никому не помешаем.

Грейс громко икнула и зарылась лицом в носовой платок.

— Что же, — протянула вдова. — Здесь вечно ходят посторонние. Одна пара пошла прямо на кухню, а потом они заявили, что думали, будто дом стоит пустой.

— Раз мы доказали свою благонадежность, можно нам стакан воды? — спросила миссис Али.

— Конечно, — ответила вдова. — Подождите, сейчас принесу.

Она торопливо зашагала к дому, и воцарилось неловкое молчание.

— Ужасная женщина, — сказал майор наконец. — Простите. Надо было отвезти вас домой.

— Нет-нет, что вы, мне гораздо лучше, — прошептала Грейс. — Видимо, мне стало не по себе от каких-то пряностей.

— Боюсь, что мы испортили хорошее впечатление, о котором заботился ваш сын, — заметила миссис Али.