— Люцина, на этот раз я тебя и впрямь убью! — заорала она, как только агентша сняла трубку — после первого же сигнала, как всегда.

— Что нового в провинции, золотце? — Люси обладала подлинным талантом игнорировать действительность.

— Это недопустимо! Что ты о себе вообразила?! Ты не имеешь права торговать моей жизнью! Ты нарушила принцип, о котором тебе было хорошо известно: запрещено использовать в рекламных целях мои личные дела! И ты меня даже не предупредила… — У Сабины задрожал голос.

— Сонечка, не нервничай ты так, оно того не стоит, право слово.

Сабина умолкла, боясь, что не сумеет сдержать слез. В страхе она думала о новом кошмаре, ожидавшем ее.

— Дорогая моя, я все понимаю. За последнее время ты многое пережила. — Люцина, глазом не моргнув, вошла в роль сочувствующей утешительницы. — Но, видишь ли, я тут кое-что обдумала. И пришла к выводу — даже не к выводу, нет, это было что-то вроде озарения, — что мы должны сменить стратегию. Да! Соня, солнце мое, ситуация у нас кризисная. Ты со мной согласна, верно? И что мы делаем? Ничего! А это ошибка, Сонечка, кардинальная, фатальная, принципиальная ошибка. Нам нельзя просто держать оборону. Про-ак-тив-ность, милая моя! Вот оно, ключевое слово! Надо бороться! Быть проактивными, опережать движения противника, навязывать свою наррацию! — трещала Люцина, словно одержимый пиар-тренер для начинающих.

— Что ты мелешь? — Сабине наконец удалось вставить слово.

— О’кей, перехожу к делу. Судебное рассмотрение твоего иска о разводе уже не за горами, — невозмутимо продолжала Люцина. — Вот-вот назначат день заседания, журналюги и так бы все выведали, а если даже и нет, то какой-нибудь доброжелатель из суда непременно бы проболтался кому надо. Держу пари на сумочку от «Шанель» из новой коллекции, а ты ведь знаешь, что на нее я все еще собираю.

— Люцина, ты не шути, лучше не пытайся. — Сабина уже взяла себя в руки, и теперь ее голос звучал решительно, даже угрожающе. — Не втирай мне очки этой болтовней о пиаре. Ты обманула мое доверие. Впрочем, тебе не впервой.

— Милая, я знаю, прошу прощения. — Безошибочный радар агентши подсказывал, когда ей следует сменить тактику. — Правда, прости меня, я должна была сначала обсудить это с тобой. Но ты ведь знаешь, какая я торопыга. Только придумаю что — бах! — и тут же бегу воплощать. Но, признай сама, в конце-то концов мы обе имеем от этого выгоду, не так ли?

Сабина зажмурилась. Уровень адреналина, подскочивший было после очередного неожиданного и грубого вмешательства в ее спокойную жизнь, начинал снижаться. Она почувствовала усталость.

— Люцина, у меня сейчас нет ни сил, ни желания с тобой ссориться. Но дальше так продолжаться не может. Ты разрушаешь мою жизнь, понимаешь? — И она отключилась, не желая внимать потоку новых объяснений.

Она направилась в ванную, примыкающую к ее спальне, по пути стаскивая с себя спортивные шмотки. Открыла дверь ванной и… вскрикнула. За дверью, притаившись, стоял молодой рабочий в бейсболке и с дрелью в руках. Он глядел на Сабину точно так же испуганно, как и она на него.

— Э-э-э, я это… извиняюсь… — пробормотал он. — Вы так неожиданно вошли и начали громко… выражаться. Я не знал, как мне выйти. То есть я не хотел вам мешать…

Сабина зажмурила глаза.

— Выходите. Уже можно.

Рабочий обошел ее и, громко топая, сбежал по лестнице вниз.

«Если я доживу до завтрашнего дня в здравом уме, это будет чудом», — подумала Сабина.

Тем временем Люцина в своем варшавском офисе с видом на центр города, живущий полнокровной светской жизнью, приоткрыла окно и затянулась тоненькой сигареткой с плодово-пряным ароматом.

«Стараешься тут, из штанов выпрыгиваешь, а тебе и спасибо не скажут… Что ж, такая у меня работа. Сонька покапризничает немного, подуется, но позже поймет, что все это — ради ее же пользы. И тогда, может быть, все-таки поблагодарит меня». И с чувством выполненного долга Люцина принялась наблюдать в окно, как столичные модники заполняют ближайшие ресторанчики.

А Сабина у себя в Миколово приняла душ, закуталась в теплую одежду и теперь мечтала исключительно о завтраке. Обойдя свою разваленную кухню, где теперь располагался целый склад строительных лестниц, она вышла из дому и направилась в «Афродиту».

У входа ей встретилась Кася.

— О, привет, Сабина. Как там твой ремонт? Дотянешь до конца? — подмигнула хозяйка ресторана.

Сабине сразу же стало лучше. Позитивная энергия Каси была именно тем, в чем она сейчас нуждалась.

— Дайте-ка мне хороший завтрак, срочно! Это мой последний шанс, иначе не выживу.

— Ха-ха, понимаю, каково тебе. Когда мы делали здесь ремонт перед открытием, я и сама думала, что поседею. Клянусь! Каждое утро находила у себя новые седые волоски. А что ты хочешь на завтрак?.. Да, кстати, — она ударила себя по лбу, — насколько я понимаю, твою поездку в Гданьск можно считать успешной?

— Сейчас подумаю, чего мне сегодня хочется, — не слишком изящно увильнула от ответа Сабина. — Может быть, сосисок? Тех изумительных, телячьих… Есть они у вас? И к ним яичницу… С зеленым луком. И ветчиной.

— Тео как раз был у нашего мясника, так что проси, чего душа пожелает. У нас есть свежеиспеченный хлеб, ржаной на закваске. Или ты предпочитаешь дрожжевые бриоши? Тоже есть, только что из печи, — искушала Кася.

— Ты меня уломала. Я хочу всего.

— Браво, Тео будет тобой гордиться! Он считает, что ты слишком худенькая, и его миссия — немного тебя подкормить, чтобы в следующем сезоне ты выглядела посолиднее, — пошутила хозяйка.

— Чтоб я стала похожа на настоящую балтийскую тюлениху? Боюсь, некоторых успехов в этом он уже достиг. Весов у меня нет, поэтому проверить не могу, но валики с боков у меня, кажется, не торчат исключительно потому, что ношу я свободные спортивные костюмы.

Кася покачала головой, бросив взгляд на стройную талию Сабины.

— Ясно. Ну, шокирующий предел — пятьдесят килограммов — ты уже наверняка преодолела…

— Да, еще в пятом классе, — рассмеялась писательница.

— Вот и славно. Пойду скажу Тео, что ты и вправду голодна. Берегись же! — Уже перед дверью в кухню она обернулась: — Ну, скажи, как там с Ежи? Хорошо поразвлеклись?

Сабина, не зная, что ответить, улыбнулась: улыбка эта задумывалась как таинственная, но получилась очень неестественной.

— Понимаю. — Кася, которой, судя по всему, очень хотелось верить, что именно оптимистичная версия событий является подлинной, заговорщически подмигнула. — Ни о чем больше не спрашиваю.

Она исчезла, а тем временем из дальней подсобки, расположенной за стойкой портье, вышел Борис.

— О, здравствуйте. — Казалось, он не ожидал увидеть Сабину.

— Здравствуйте, — ответила она, невольно стараясь задержать на себе его взгляд. Это было сильнее ее: юнец был просто дьявольски красив. Но парень быстрым шагом прошел в другой конец зала.