– Он еще слишком молод, – улыбнулся Седрик.

– Как и ваша королева, ведь она взошла на трон в возрасте двадцати пяти. Седрик, мы живем в удивительном новом мире.

18

– А ты уверен, что хочешь быть лидером оппозиции? – спросил Гарри.

– Нет, не уверен, – покачал головой Джайлз. – Я хочу быть премьер-министром, но мне придется «отбыть срок» в оппозиции, прежде чем рассчитывать на ключи от Даунинг-стрит, десять[24].

– Ты можешь удержать свое место на следующих выборах, – сказала Эмма. – Но твоя партия проиграла всеобщие выборы безоговорочно. Начинаю задумываться, по силам ли вообще лейбористам выиграть следующие. Им будто суждено стать партией оппозиции.

– Понимаю, сейчас все, наверное, именно так и выглядит, – сказал Джайлз. – Но я уверен, что к следующим выборам англичане будут по горло сыты тори и станут подумывать: пришло время перемен.

– А тут еще и «дело Профьюмо»[25], – подсказала Грэйс.

– Кто будет решать, кому стать следующим лидером партии?

– Хороший вопрос, Себастьян, – заметил Джайлз. – Только мои избранные коллеги в палате общин, всего двести пятьдесят восемь человек.

– Слишком маленький электорат, – сказал Гарри.

– Верно, но большинство из них прощупывают почву в своих избирательных округах, чтобы выяснить, кто из рядовых членов предпочтет возглавить партию, и, когда дойдет дело до аффилированных членов профсоюза, они будут голосовать за тех, кто их поддерживает. Так что любые члены профсоюзов пароходства от избирательных участков, как, например, Тайнсайд, Белфаст, Глазго, Клайдсдейл и Ливерпуль, должны поддержать меня.

– То есть речь о мужчине, – повторила Эмма. – Означает ли это, что из двухсот пятидесяти восьми членов парламента нет ни одной женщины, которая могла бы надеяться стать лидером партии?

– Барбара Касл может принять решение войти в списки, но, откровенно говоря, ее шанс ничтожен. Давай посмотрим правде в глаза, Эмма, на лавках лейбористов больше женщин, чем на консервативной половине парламента, так что если и удастся женщине когда-нибудь пробиться на Даунинг-стрит, готов спорить, это будет социалистка.

– Но с чего кому-то вдруг захочется стать лидером Лейбористской партии? Это же, пожалуй, одна из самых неблагодарных должностей в стране.

– И при этом одна из самых захватывающих, – возразил Джайлз. – Как много людей получают шанс что-то по-настоящему изменить, сделать жизнь лучше и оставить ценное наследие грядущим поколениям? Не забывайте, я родился, как говорят, с серебряной ложкой во рту, так что пришло время платить.

– Ух ты, – улыбнулась Эмма. – Буду голосовать за тебя.

– Конечно, мы все поддержим тебя, – сказал Гарри. – Но я не уверен, что мы сможем как-то повлиять на двести пятьдесят семь членов парламента, которых никогда в глаза не видели и увидим едва ли.

– Не совсем такой поддержки мне бы хотелось. Это скорее из области личного, и должен предупредить всех сидящих вокруг этого стола: возможно, вам вновь придется столкнуться с вмешательством прессы в вашу личную жизнь. Не исключено, вы почувствуете, что сыты по горло всем этим, и, случись так, винить вас в этом я не буду.

– Что ж, поскольку мы все выступим одним фронтом, – сказала Грэйс, – и не станем говорить ничего лишнего, кроме как, мол, все мы рады тому, что Джайлз баллотируется в лидеры своей партии, и прекрасно знаем, что он подходящий человек для этой работы, и твердо уверены в его победе, – значит, им наверняка скоро надоест и они оставят нас в покое, верно?

– Именно в этот момент они начнут копать в поисках чего-нибудь новенького. Так что, если кто-нибудь захочет признаться в чем-то более серьезном, чем штраф за парковку, ловите шанс.

– Знаешь, я очень надеюсь, что моя следующая книга доберется до первой строчки в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймс», – проговорил Гарри. – Поэтому лучше предупрежу-ка тебя: Уильям Уорик закрутит роман с женой старшего констебля. Если думаешь, что это пошатнет твои шансы, Джайлз, я всегда смогу придержать публикацию до выборов.

Все рассмеялись.

– А по-моему, милый, – обратилась Эмма к Гарри, – Уильяму Уорику следовало бы закрутить интрижку с женой мэра Нью-Йорка, потому что это дало бы тебе куда больший шанс стать номером один в Штатах.

– Неплохая идея, – усмехнулся Гарри.

– Еще одно серьезное замечание, – продолжила Эмма. – Возможно, сейчас подходящий момент сказать тебе, что пароходство едва сводит концы с концами и на ближайшие двенадцать месяцев улучшения не предвидится.

– Насколько все плохо? – встревожился Джайлз.

– Постройка «Бэкингема» отстает от расписания более чем на год, и, хотя в последнее время задержек у нас не было, компании пришлось брать крупную сумму взаймы у банков. Если окажется, что наша задолженность банкам превысит номинальную стоимость активов, они вправе потребовать возврата кредитов, и мы можем не выдержать и пойти ко дну. Это, конечно, худший сценарий, но исключать его нельзя.

– И когда такое может произойти?

– Не в обозримом будущем. Если, конечно, Фишер не почувствует, что публичную стирку нашего грязного белья может использовать в своих интересах.

– Пока Мартинес является крупным акционером компании, он не позволит ему этого, – предположил Себастьян. – Но и не собирается сидеть в сторонке и наблюдать, когда вы решите принять вызов.

– Все верно, – согласилась Грэйс. – И он, по-моему, не единственный, кто был бы рад помешать этому.

– Ты о ком? – спросил Джайлз.

– О леди Вирджинии Фенвик для начала. Эта женщина с удовольствием напомнит каждому члену парламента, с которым доведется вдруг встретиться, что ты был ее мужем и бросил ради другой женщины.

– Вирджиния знается только с тори, а у них уже был разведенный премьер-министр. И не забывай, – добавил Джайлз, завладев рукой Гвинет, – сейчас я в счастливом браке с другой женщиной.