Считалось, что военспецы никогда и ни в каких боевых действиях не участвовали, поскольку их главной и основной задачей было всего лишь обучение аборигенов военному делу и обращению с поставляемой Союзом техникой. Но жизнь всегда гораздо сложнее любой инструкции, и нашим «учителям» не раз приходилось брать в руки автомат и воевать наравне со своими учениками. Кстати, в пыльных пустынях, в травянистых саваннах и в душных джунглях можно было не только с легкостью словить пулю – всюду реально было подхватить желтую лихорадку, малярию или какую-нибудь неведомую тропическую инфекцию, убивавшую зачастую безжалостнее и вернее любой пули…

По вполне понятным причинам спецназовцы, выполнявшие свою работу за пределами СССР и России, мемуаров не пишут. Да и кто поверит рассказам бывшего офицера о боевой работе в какой-либо экзотической стране, если правительство его родной державы твердо заявляет, что «наших там не было и быть не могло»…

– …Отставить! Стоять, я сказал! – Орехов раздраженно отшвырнул окурок и, выбросив в сторону руку, ткнул пальцем куда-то в пространство. – Никуда не годится, мать вашу за ногу! Да что ж ты тупой такой, а… А ну, давай на исходную!

Темнокожий боец виновато потупился и, рукавом камуфлированной куртки вытирая обильный пот с лица, вразвалочку направился на исходную позицию, чтобы в очередной раз попытаться преодолеть простенькое на первый взгляд препятствие: самое обычное бревно, приподнятое на метр над землей и водруженное на три врытых в грунт столбика.

– Ты что, по буму никогда не ходил? Или у тебя вообще вестибулярного аппарата нет? Боишься верхом сесть и достоинство свое бесценное разбить? – Орехов зло сплюнул в сторону и, явно пытаясь взять себя в руки, тут же понизил тон и раздельно произнес: – Еще раз объясняю для особо одаренных: это простейшее препятствие, и брать его нужно с ходу! Будешь примериваться – обязательно свалишься. Хорошо, если до земли метр, а если это будет бревнышко, перекинутое через пропасть метров тридцать глубиной? Все очень просто: смотреть надо не под ноги, а вперед, на конец бревна, и не идти вперевалочку, как баба беременная, а бежать! Показываю…

Подполковник взял легкий разбег и непринужденно пробежал по узкому бревнышку так, словно под подошвами его высоких десантных ботинок была удобная и твердая беговая дорожка. Спрыгнул на землю и на этот раз ткнул жестким пальцем в грудь другого бойца, на которого была возложена особая миссия – с размаху лупить длинной палкой тех, кто, успешно преодолев бум, должен был продолжать движение по полосе препятствий.

– Что ты улыбаешься? Смешно тебе? Ты почему бьешь не в полную силу, а? Давай сюда палку, а сам дуй на исходную! – Орехов выхватил палку и, небрежно опираясь на деревянное орудие боя, с видимым равнодушием наблюдал, как темнокожий парень лениво-тяжеловато берет разбег.

По бревну паренек пробежал довольно уверенно и спрыгнул на песок, стараясь приземлиться подальше и в сторону от вооруженного палкой инструктора. Но равнодушие и расслабленность Орехова оказались обманчивыми: едва ноги бойца коснулись песка, подполковник с непостижимой быстротой сильно и жестко ткнул концом палки в бедро парня. Будущий коммандо рефлекторно наклонился, хватаясь руками за ушибленное место, и тут же заработал несильный удар палкой по затылку.

– Плохо, – бросая палку под ноги потиравшему слегка ушибленный затылок парню, сокрушенно вздохнул подполковник. Окинул взглядом толпившихся неподалеку улыбающихся курсантов, приказал построиться. Прошелся перед строем и, устало выдохнув, в очередной раз начал объяснять, казалось бы, очевидные вещи: – Я хочу, чтобы вы поняли: здесь вы находитесь не для того, чтобы в детскую войну от нечего делать поиграть, а для того, чтобы научиться драться лучше любого вероятного противника… В реальной войне вы, допустим, начнете преследовать врага по пересеченной местности… Ты перемахнул овраг, а там за кустом затаился не друг, с которым ты после ужина о девках зубоскалишь, а враг – вполне реальный и безжалостный. И ткнет он тебя не игрушечной палкой, а стальным штыком в брюхо, а потом еще и прикладом по башке кудрявой добавит – да так, что мозги ваши пустые по кустам разлетятся! Поэтому еще раз напоминаю: это не игра! Вы в любую секунду должны быть собранны, внимательны и быстры – от этого в будущем будет зависеть ваша жизнь… Сержант, продолжайте занятия!

– Господин инструктор! – К полосе препятствий легкой трусцой подбежал запыхавшийся молодой старлей, лишь недавно прибывший из России на смену офицеру, подхватившему, несмотря на десяток разных прививок, какую-то тропическую дрянь и отправленному на Родину; перешел на шаг и, переводя дух, выпалил, возбужденно поблескивая веселым взглядом: – Там это… Вас требуют! Из самой Аддис-Абебы машина пришла. Вроде бы…

– Так вроде бы или действительно из столицы? – озадаченно поджал губы Орехов и намеренно неторопливо принялся прикуривать извлеченную из кармана светлой курточки сигарету. Прикурил, пыхнул облачком голубоватого дыма и спросил: – Требуют, говоришь? Не иначе как большой генерал пожаловали-с. Ну, раз так все серьезно, то пойдем в лагерь, посмотрим, что там к нам приехало…

До военного городка было не больше полукилометра, так что уже через пяток минут Орехов вместе со старшим лейтенантом оказались на территории военной базы, где подполковник направился было к приземистому зданию штаба, около которого виднелся старенький запыленный «уазик», видимо, оставшийся еще со времен советско-эфиопской дружбы, – вероятно, именно на нем и прибыл гость из столицы. Но старлей покачал головой и, указывая рукой в сторону жилого комплекса, чуть виновато пояснил:

– Он в штаб зашел, как и положено, отметился, а потом спросил, где вы живете, и сказал, что там передохнет и вас подождет. Ничего? У нас же двери нигде, считай, не запираются…

– Да нормально все, расслабься, – отмахнулся Орехов от объяснений молодого парня и решительно направился к своему модулю, тускло поблескивающему металлической крышей.

Первое, что сумел разглядеть подполковник, пока глаза привыкали после яркого солнца к полутьме, царившей в комнатке его жилого модуля, были широкие плечи и спина, обтянутая обычной для российских инструкторов формой песочного цвета. Мужчина с короткой армейской стрижкой, услышав шаги за спиной, развернулся вполоборота и, окидывая хозяина жилья заинтересованным взглядом, одобрительно прокомментировал:

– Молоток, хоть сейчас бери и в кино снимай… Ну, здорово, полковник…

– Вашуков? – Орехов, сам не зная почему, не особенно и удивившийся, крепко обнял старого знакомого и, похлопывая морпеха по крепкой спине, в свою очередь съязвил: – Тебя что, с флота выкинули или как? Что в наши-то края? Или адмирала какого послал по глупости да в горячке?

– Да не то чтобы… – как-то туманно ответил Вашуков, снова присаживаясь к столу и потирая затылок. – Вообще-то меня тут, можно сказать, и нету. Подполковник Вашуков сейчас лежит, весь переломанный-забинтованный в отдельном боксе в госпитале – машина его, понимаешь ли, сбила. Случайно…

– Та-ак… – Орехов понимающе кивнул и, разом мрачнея, швырнул на застеленную солдатским одеялом койку свое офицерское кепи. Подполковнику, не один год прослужившему в спецназе, не нужно было лишний раз объяснять, что может означать такого рода прикрытие для офицера уровня Вашукова. – Группа Ската, нет? Что с ребятами?