Многие националисты «по-кацапски» и разговаривать не хотели. Вот почему он послал двух украинцев на разведку.

Прошло часа полтора. Прибегает один из наблюдателей и сообщает, что в направлении их рощи из села выезжает бронемашина и машина с солдатами. Дал команду приготовиться, а сам побежал уточнить, в чем дело. К опушке леса метров 200. На краю поляны пригнулся под ветви ели и выпрямился уже перед дулом автомата. Немец кричит: «Хальт!» Не успел понять, что делать, а справа кто-то сильно бьет его по кисти правой руки, где был пистолет. Страшная, резкая боль в сухожилиях руки. Вскрикивает, пистолет летит на землю. Его сбивают с ног и заламывают руки назад. Сильная боль все никак не утихает. Позволили встать. Все, приехали. Взвод взяли без выстрела. Затем бойцы рассказывали, что слышали, как он закричал.

Их привели на какой-то полевой стан или МТФ (молочно-товарная ферма). Лошадей они больше не видели. Посадили под навесом. Через полчаса из конторы выходит офицер и говорит: «Кто старший?» Петров встал. Заводят в контору полевого стана. На стенах еще висят агитационные призывы: «Дадим Родине зерна, молока. Создадим изобилие продуктов» и другие. За столом сидели еще два офицера. Как позже Петров узнал – в селе Сазоновка стоял механизированный разведывательный дивизион (вермахта).

В это время через двор, где они сидели, ведут большую партию наших пленных. Ведут, не останавливаясь, мимо. Вдруг откуда-то эту контору и двор начали обстреливать из миномета. Началась паника. Пленные вместе с конвоем разбежались по укрытиям. Дом, где Петров только что был, загорелся. Выпущено было по двору с десяток мин. Когда все стихло, конвой начал собирать пленных в колонну, куда загнали и их.

Данный факт свидетельствует о том, что отдельные части и группы продолжали сопротивление и попытки вырваться из окружения.

Продолжались бои и в районе села Денисовка и прилегающих к нему территориях.

Вспоминает бывший красноармеец запасного полка 21-й армии Панков Павел Михайлович, что немец их все прижимал и прижимал и в селе Денисовка 21 сентября их накрыли немцы. Здесь остатки их подразделения взяли в плен.

Из воспоминаний старшего лейтенанта Пуганова Владимира Тихоновича известно, что часто им приходилось следовать на старые места и обратно, вообще, чувствовалось, что они находятся в окружении. Последний маршрут им был дан в Золотоношу, но она оказалась занятой врагом. После был указан пункт – Оржица. Когда часть из них прибыла в село Денисовка, у Оржицы, они не смогли найти своего начальника, подполковника Морозова и дальнейшего маршрута не получили. В районе Оржицы Полтавской области собралась большая группа окруженцев всех родов войск. Эти войска оказали серьезное сопротивление гитлеровцам. Несколько дней велись активные боевые действия. Фашисты, подтянув свежие силы, перешли в наступление, усилив огонь артиллерии и минометов. Налет авиации окончательно развеял их.

Далее обстановка складывалась еще труднее. Противник вел очень сильный артиллерийский огонь, несколько раз группы наших войск пытались прорваться, но безрезультатно. Гитлеровцы, подтянув свежие силы, перешли в наступление и взяли село. Наши, наспех сколоченные подразделения, не имели больше боеприпасов, были истощены и вынуждены были отходить.

Пуганов был контужен и получил тяжелые удары в области грудного отдела позвоночника, ему отказывали ноги. Сколько и где он бродил, сказать не может, отсчет времени было потерян, прячась в разбитых домах, в поле, лесах и так далее.

Из книги Порфирия Андреевича Андреева «Крутые версты от Суры» узнаем, что подразделение, где воевал автор, отступало из Прилук через Пирятин. Последние несколько суток немцев не видели. Все были удивлены – о каком-таком окружении болтали наши командиры, показалось, им что ли, от испуга?

Порфирий Андреев, уроженец села Чебаково, Ядринского района Чувашии, сам написал о себе. Что-то подсказало любознательному и уязвимому мальчику, что самое интересное надо записывать и хранить. А потом, через много лет, выписывал из памяти картины военного лихолетья по просьбе московского писателя Олега Смирнова, известного целым рядом произведений о войне.

Впечатления, картины мирных и военных будней и составили эту необычную книгу. Особая она еще и тем, что тщательно и подробно рассказывает о жизни в плену. В плену, который, в большей своей части, не за колючей проволокой. Многие, наверное, даже и не знают, что был такой плен. Но и о мирных годах удивительный рассказчик Порфирий Андреев рассказал так, что это тоже читается с неослабевающим интересом.

«Утром 21 сентября вошли в село Денисовка Оржицкого района Полтавской области. Утро мрачное, туман, моросит мелкий дождик. Перешли в селе овраг, по плотине пруда (ставка по-украински) вышли на другую сторону улицы. На конце улицы кукурузное поле. И вот тут послышались автоматные и пулеметные очереди. Значит, за околицей идет бой. Прежде всего, надо выяснить обстановку. Село большое, несколько улиц, расположенных зигзагообразно и перпендикулярно друг к другу. Много оврагов, в них устроены пруды. Судя по всему, здесь до них уже расположились какие-то части, дымят полевые кухни, много машин и повозок. Организованных, дисциплинированных подразделений, очевидно, нет. Всюду бродят бойцы, растрепанные, обросшие, безразличные. В одном доме распахнутые окна, слышится музыка. За столом, уставленным водкой в бутылках и консервными банками, сидят три лейтенанта, полностью пьяны. Один уткнулся в стол носом и спит, другой – мычит какую-то песню, третий заводит патефон. Пластинку Порфирий запомнил.

«Что же ты опустила глаза,

Разве я солгал…».

Модное до войны танго. Посмотрел Порфирий на них, постоял, плюнул, повернулся и вышел. Сволочи они, но кем то же командуют!

Во дворе погреб. В украинских домах подпола нет, картофель хранят в погребах. Заглянул в погреб. Вот это да! Такого он еще не видел: в яме сидят бойцы, полно бойцов, сидят и ждут! Чего ждут? Ясно, немцев ждут, плена. Порфирий затрясся от злости. Загнал патрон в патронник, приставил винтовку и закричал, как бешеный:

– Сволочи, куда забрались? Здесь ваша передовая? Выходи по одному, а то всех перестреляю!

Испугались, стали, кряхтя, вылезать. Выстроил. Человек 25. Покричал еще немного перед ними.

– Сержанты есть?

– Есть! – Отозвался один.

– Принимай команду!

– Вперед!

И повел на передовую. Она оказалась недалеко, сразу за кукурузной плантацией. Человек 30 бойцов в окопах отстреливались от немцев. Строчил ручной пулемет, командовал лейтенант.

– Товарищ лейтенант, принимайте пополнение. В селе полно бойцов, почему же не привели их?

– Ты только прибыл? Значит, ничего не знаешь. Здесь такое творится! Скоро друг друга перестреляем. Как только тебе удалось этих привести?

– Что за лейтенанты в крайней хате?

– А черт их знает, третий день пьянствуют.

– Да неужели нет начальства выше?

– Как нет? Есть! Попрятались где-то».

Вывод один – 116-я стрелковая дивизия фактически неуправляема, удивляться тому, что она топчется на месте несколько дней, нечему. Офицеры пьянствуют. Командир дивизии потерял веру в возможности прорыва.

«До вечера продержались. А потом появились немецкие танки и стали поливать наши окопы свинцом. Отстреливаясь, бойцы углубились в кукурузу. Ночь прошла в тревоге. На передовой «самодеятельная» оборона, никто не командует. Лежит боец, постреливает, покуривает. А потом встает и уходит. На его место приходят другие, ложатся, стреляют. Просто наугад, по привычке. Командиров Порфирий не видел. Тот лейтенант тоже пропал.

Окружения бывают разные. Порфирий и его друзья и раньше бывали в таких ситуациях. Но там были свои люди, боеспособная часть, и было пространство для маневрирования. А здесь все чужие, никто друг друга не знает и, главное, сжатые вместе в нескольких улицах села. Если бы немцы захотели, то свободно могли бы передавить солдат танками, но они терпеливо «давали плоду созреть», свои солдаты им нужны были живые, и они не хотели погибать. Они не спешили. Кроме тактических и стратегических факторов, окружение обладает еще одним свойством психологического характера: оно подавляет бойцов и командиров морально своей обреченностью, безысходностью. Если в бою можно надеяться и на авось, то в окружении этого шанса нет. Здесь ясно: или смерть или плен. Третьего не дано.

Кругом враги, плотное кольцо немцев, оснащенных первоклассной техникой. Это остро чувствуют и бойцы и командиры. Расстрелять в такой обстановке