бойца, зная, что его товарищи поднимут тебя на штыки, – для этого нужно большое мужество. Часто в таких случаях командиры накладывают на себя руки. Порфирий помнил одного старшего политрука. Когда после очередного неудачного прорыва из окружения бойцы отступили, политрук в отчаянии выругался матом, приставил к виску пистолет и выстрелил.

Ночь в Денисовке прошла в бесплодных попытках вырваться из окружения. По-всякому пытались, и по воде, и на машинах, – все без толку».

Вот воспоминания лейтенанта Герасимова из рассказа Шолохова «Наука ненависти» о событиях в районе Денисовки:

«… Не думал я тогда, что придется побывать у фашистов в плену, однако пришлось. В сентябре я был первый раз ранен, но остался в строю. А 21-го, в бою под Денисовкой, Полтавской области, был ранен второй раз и взят в плен.

Немецкие танки прорвались на нашем левом фланге, вслед за ними потекла пехота. Мы с боем выходили из окружения. В этот день моя рота понесла очень большие потери. Два раза мы отбили танковые атаки противника, сожгли и подбили шесть танков и одну бронемашину, положили на кукурузном поле человек сто двадцать гитлеровцев, а затем они подтянули минометные батареи, и мы вынуждены были оставить высотку, которую держали с полудня до четырех часов. С утра было жарко. В небе ни облачка, а солнце палило так, что буквально нечем было дышать. Мины ложились страшно густо, и, помню, пить хотелось до того, что у бойцов губы чернели от жажды, а я подавал команду каким чужим голосом, окончательно осипшим. Мы перебегали в долине, когда впереди меня разорвалась мина. Кажется, я успел увидеть столб черной земли и пыли, и это – все. Осколок мины пробил мою каску, второй попал в правое плечо».

В основу повествования легла история плена политрука 27-й отдельной роты медицинского усиления 26-й армии Юго-Западного фронта Зиновия Яковлевича Фердмана. Фердман попал в плен 21 сентября 1941 вблизи села Денисовка Полтавской области, был помещен в лагерь военнопленных в селе Боканка, 26 сентября бежал из лагеря и 21 ноября вышел в расположение советских войск.

У Шолохова, который во время войны почти не бывал на линии боев, скорее всего, не было живого разговора с Фердманом. Об этом свидетельствует и документ, хранящийся в фонде КП-233 Государственного музея-заповедника М. А. Шолохова – несколько страниц из шолоховского блокнота под названием «Опросы политрука Юго-Западного фронта 26-й армии 27-й отдельной роты медицинского усиления Фердмана Зиновия Яковлевича».

Рассказ в опросе ведется от первого лица. Фактически это – свидетельства Фердмана сотруднику особого отдела, которые названы опросом вместо допроса через еврейское происхождение Фердмана: немцы не выпускали евреев из плена живыми. Фердман не мог хотеть попасть в плен, не мог быть завербован немцами как диверсант, он мог только бежать из плена. Это автоматически снимало с него все возможные обвинения в измене и освобождало от дальнейших репрессий со стороны НКВД.

Стилистика записанных Шолоховым показаний Фердмана свидетельствует о том, что Шолохов, пожалуй, либо присутствовал на допросе, либо переписал протокол показаний Фердмана в особом отделе.

Среди прочего Фердман дал следующие показания:

«Попал я в плен вместе с рядовыми, без знаков различия, и поэтому остался жив, а командиров, которые не успевают снять знаков различия, сразу берут отдельно, очень сильно издеваются и затем сразу же расстреливают.

Привели нас вечером в лагерь, а на утро вокруг себя я увидел тысяч 20 человек, копошились в грязи, тесноте, оборванные и избитые. Многие, обессиленные от голода, валялись под ногами. Хотя есть давали каждый день, – всем не хватало. Менее сильные физически не ели по 4—5 дней. Кормили просом и подсолнечником. От этого очень много людей умирало от запора. Каждый день выносили по 10—15 мертвых».

Согласно официальным документам Фердман З. Я. пропал без вести в январе 1943 года.

Отразив все попытки прорыва 19 и 20 сентября, оберст Хёфер стабилизировал ситуацию на своем участке обороны.

Напомним, что это – командир боевой группы, выделеной Хубе для действия на правом фланге его дивизии.

К утру нового дня, наблюдая ослабление атак, он пришел к выводу, что противостоящие ему силы советских войск истощены. Не ставя в известность вышестоящее командование, он решил атаковать с. Круподеренцы, создать там плацдарм и установить локтевую связь с 16-м разведбатальоном, находившимся в с. Савинцы.

Для атаки оберст Хёфер выделил один батальон 64-го полка. Но его выдвижение задержалось из-за того, что единственный пригодный для переправы мост оказался поврежденным. На его починку у саперов ушел весь световой день, и только к вечеру он был готов.

Очевидно, что речь идет о мосте через р. Чумгак, что протекает в долине между Круподеренцами и Филипповичами.

В 21.30 солдаты 2-го батальона оберст-лейтенанта Райманна начали выдвижение на исходные позиции.

Уже в сумерках они столкнулись с крупной войсковой колонной, следовавшей от реки им навстречу. На пароль не последовало никакого ответа, и немцы решили, что перед ними советская войсковая часть, каким-то образом просочившаяся через боевые порядки. Солдаты противника немедленно открыли винтовочный и пулеметный огонь по колонне. Часть красноармейцев, не ожидая такого удара, разбежалась, часть сдалась в плен.

Утром 97-я дивизия полковника Ф. В. Мальцева пошла на прорыв с рубежа у Оржицы. Одновременно 116-я – в районе с. Денисовка. Все попытки не увенчались успехом. Поэтому в течение дня наиболее боеспособные части стали стягиваться в район Оржицы, где намечалось основное направление прорыва.

Артиллеристами 98-го гаубичного артполка майора Н. П. Кузнецова из 97-й дивизии был возведен мост в районе г. Оржица. Были засыпаны проемы между опорами разрушенного моста и таким образом создана импровизированная дамба. По ней с утра удалось переправить на противоположный берег до сотни автомашин, которые сосредоточились на южной окраине с. Онишки. В 11.00 21 сентября после десятиминутной артиллерийской подготовки в атаку пошли части 97-й дивизии. Возглавил их какой-то командир в звании комбрига. Если нет ошибки в определении звания, то этим человеком вполне мог оказаться И. И. Щербаков, занимавший должность интенданта кавалерийской группы.

Достаточно быстро немцы не только обнаружили место переправы, но и подготовились к отражению атаки. Несколько раз ходили на прорыв бойцы 69-го и 233-го полков 97-й дивизии, но безуспешно, пробить в немецкой обороне брешь, достаточную для вывода окруженной группировки, им не удалось. В боях на переправе был убит командир 233-го полка майор И. К. Ботвенко, а комбриг И. И. Щербаков был тяжело ранен и попал в плен.

По командирам полков КОВО – 97-я сд: 69-й сп – подполковник С.Х.Альбиков; 136-й сп – полковник Ф.А.Веревкин; 233-й сп- подполковник Д.В.Михайлов. А вот в 189-й сд в 864-м сп командиром был майор Ботвенко И. К..

В 23.00 майор Н. П. Кузнецов повел свою группу на прорыв в сторону г. Лубны. С включенными фарами на предельной скорости автомашины проскочили немецкие окопы и к 1.00 22 сентября достигли с. Пятигорцы и Михновцы. Поскольку у автомашин закончился бензин, дальше было решено выходить пешим порядком. В селах были оставлены раненые, которых было невозможно взять с собой, а транспорт уничтожен. Разбившись на мелкие группы, красноармейцы самостоятельно двинулись в восточном направлении.

Вот здесь есть нестыковка, так как согласно другим данным, под Пятигорцами колонна была разбита немцами. И было ли это наступление или попытка вывезти ранених?

Вечером в части 6-го корпуса поступил приказ, который требовал прекратить бесплодные атаки и перейти к обороне. По мере того как техника или вооружения будут выходить из строя или к ним закончатся боеприпасы, их следовало уничтожать.

Для 209-го корпусного артполка 21 сентября фактически стало последним днем существования. Подполковник Д. К. Бурков лично следил, как красноармейцы выводили из строя орудия, ломали и сжигали трактора и автомашины. Выпустив последние снаряды по противнику, артиллеристы ушли в пехоту.

Около 19.00 генерал А. И. Лопатин отдал приказ частям корпуса разбиться на группы по 4–5 человек и самостоятельно пробиваться на г. Лубны. По имевшимся в штабе армии данным, там оборонялись четыре наших полка. Никто даже не подозревал, что в Лубнах уже противник и приказ войскам идти в его сторону означает для них верную гибель.

К этому времени 26-я армия удерживала район овальной формы диаметром около 30 км. Северный край окружения достигал с. Красеновка, на западе – с. Чернобай, на юго-западе – с. Ирклиево, на юге – с. Большая Буромка.

По факту –