«И вот чего я добилась? Доказала, что Ангелина «подставила» своего учителя? Да, это плохо, но она тогда была еще ребенком, мало что соображала… Ребенком. Ребенок…»

Рая вдруг вспомнила, что тогда, на поминках, кто-то из присутствующих обронил, что как теперь Ангелине жить – одной, с двумя детьми (один уже есть, второй на подходе).

Тяжело.

Потом, после поминок, Ангелина просила всех оставить ее. Даже Олега прогнала. И лишь потом, спустя несколько дней, объявила, что потеряла ребенка.

Это как-то… странно?

«Олег говорил что-то о шве после кесарева, что он мог разойтись от удара во время аварии, но, к счастью, не разошелся, а это уже плюс, значит, и не разойдется… Да, но потом эти похороны, тяжело. Возможно, эмоциональная травма, вот и случился выкидыш после всего этого ужаса. Тогда почему Ангелина так не берегла себя, не легла вновь в больницу, ее же просили… И Олега опять же прогнала. И молчала еще сколько после выкидыша… Словно она что-то хотела скрыть. И лишь потом сделала сообщение: а вы знаете, я потеряла ребенка. Только не беспокойтесь, со мной уже все в порядке, тьфу-тьфу-тьфу…»

Рая ненавидела себя за эти мысли. Ей самой от себя было сейчас тошно: в своей ненависти к сопернице обвинять ту во всех смертных грехах… С другой стороны, Рая при всей своей любви к детям и мечтаниях о собственных никогда не осуждала женщин, сделавших аборт. Их тело – их дело. Тем более она не имела права осуждать Ангелину, оставшуюся одной, с маленьким ребенком на руках… Мало ли, решилась молодая женщина на такой шаг – аборт, но это ведь от безнадежности… Кто знает, быть может, Ангелина уже жалеет о своем поступке.

И вообще. Не исключено, что у Ангелины действительно случился выкидыш. Тогда все эти домыслы об аборте – лишние.

Но если Ангелина действительно решилась избавиться от своей второй беременности, то она тогда, получается, ну уж никак не невинный ангел, находящийся во власти жестокой судьбы. Ангелина в этом случае – просто расчетливая молодая особа, хладнокровная и ничуть не сентиментальная. Она тогда – обыкновенная притворщица, разыгрывающая из себя «бедняжку».

Рая вновь зашла в ту социальную сеть, где обнаружила одноклассников Ангелины. Еще раз перелистала все фотографии, что хранились на страничке Ангелины и ее подруг. И поняла, что та девушка, что вечно рядом с соперницей, – именно Надя Пенкина. Та самая Пенкина, о ней упоминал физрук. Пенкина, у которой мать работала гинекологом.

Рая перешла на страницу Нади Пенкиной, изучила ее профиль в социальной сети, нашла среди ее друзей некую Генриетту Пенкину. Вероятно, это и есть мать Нади, немолодая женщина с черными подглазьями, чем-то напоминающая панду.

Работает в какой-то клинике, там у нее частный кабинет. «Все виды гинекологических услуг». Адрес клиники.

Рая сидела перед монитором, и внутри нее все дрожало. У нее было ощущение, что она сейчас идет по той дороге, по которой идти нельзя. И вообще, нельзя думать обо всем этом, искать даже у врагов своих их грязные тайны. Нельзя лезть в чужую жизнь.

Раньше Рая никогда не опустилась бы до подобного, не стала бы слушать чьи-то сплетни, не полезла бы к незнакомым людям с расспросами.

Да к тому же она интроверт, всегда инстинктивно старалась уклониться от любого общения. Разговоры с незнакомцами – это не ее.

Рая всегда являлась очень примерной, правильной девочкой, девушкой, женщиной. Никого никогда не обманывала. Что ей мешало, например, перестать предохраняться в браке? Хитростью получить от Олега столь желанного ребенка? «Ой, дорогой, я не знаю, как такое произошло, но наша система предохранения дала сбой, я беременна…» И что мужу делать, ему уже некуда деваться… «Ну что ж, придется рожать, дорогая!»

Но Рае был отвратителен обман. Она на него не пошла и Ангелине не позволит. Не позволит потому, что Олег Рае даже сейчас, когда они расстались, близкий человек. Практически родственник. Родственник, находящийся в дурмане любви, не отдающий себе отчета в своих поступках. Олег сейчас недееспособный, недаром же психологи говорят, что любовь сродни помешательству, болезни…

Как выяснить, делала ли Ангелина аборт (если она его действительно сделала)? Никак. Никто не даст Рае таких сведений, это врачебная тайна. Но. Но… Если Ангелина, по старой дружбе (они же подруги детства с Надей Пенкиной, значит, и мать Пенкиной ей тоже вроде старого друга), обратилась именно к Генриетте Пенкиной, то… то можно же как-то обыграть все это?

С другой стороны, с чего это вдруг Генриетта Пенкина начнет откровенничать с Раей, из серии: «Да, да, Гелечка была у меня, и я ей помогла, ну как не помочь несчастной, она ж мне почти как дочь…»

Мадам Пенкина-старшая, если она в здравом уме, не станет откровенничать с первой встречной о других своих пациентках.

«Пенкина-старшая пойдет на откровенность со мной, если только поймет, что я – не первая встречная. Я должна прийти и сразу открыться. Дескать, я знаю Ангелину, мой муж дружил с ее покойным мужем, и она мне призналась, что вы быстро и легко решили ее «проблемку»… Если Ангелина общается с Генриеттой Пенкиной, ну хоть сколько-то рассказывает матери своей подруги о себе, то, в принципе, есть шанс, что Пенкина-старшая хоть раз, но слышала обо мне от Ангелины. Или же она просто поймет, что я из одной компании с Ангелиной, раз знаю столько подробностей о ее жизни».

Рая даже не подозревала, что она, оказывается, способна на такое. Хитрить, интриговать, выведывать! Заниматься вот этим всем, таким гадким… «А почему гадким? – сама себе яростно возразила Рая. – Я же не совершаю преступление. Я никого не убиваю, я не краду, я не совершаю подлог. Я никак не собираюсь потом использовать эти сведения, то есть не вынесу их на всеобщее обозрение, я не стану делиться ими со всеми окружающими. Тайну Ангелины буду знать только я. И Олег! Мне нужна правда, и ему тоже… Мне – потому что я уже схожу с ума, а Олегу – потому что тот уж слишком идеализирует эту особу!»

Но Раю все равно немного трясло, когда она придумывала свой план. Ощущение, что она делает что-то не то, продолжало ее преследовать. Но остановиться, прекратить Рая уже не могла. Она хотела открыть последнюю дверь, узнать, кто на самом деле является отрицательным персонажем во всей этой истории. Либо Ангелина, притворщица и манипуляторша, либо… это она, Рая. Вздумавшая разоблачать бедную и несчастную Ангелину, перенесшую столько потерь.

«Стоп. Самое-то главное. Допустим, я скажу Пенкиной-старшей, кто я. А зачем мне все это ей говорить, чтобы что? Мне тогда придется соврать, что я тоже хочу решить подобную проблему. Что я хочу сделать аборт и потому прошу ее о помощи. О ужас… – Рая схватилась за голову. – До чего я дошла. Придумывать про себя такое! Ну ладно, чисто теоретически. Я прихожу к Пенкиной, сообщаю ей, что хочу сделать у нее аборт, потому что знаю, что Ангелина у нее это тоже делала… И Пенкина мне верит, что я действительно знакомая Ангелины. А что, если Пенкина в курсе, что мой муж ушел к Ангелине? И мы с Ангелиной, получается, соперницы и враги! А вот и нет! – опять возразила себе Рая. – Ангелина не стала бы говорить Пенкиной о том, что у нее появился новый мужчина. Это же в ее духе – прикидываться бедной овечкой. Ни о каком новом мужчине не может быть и речи! Скорее всего, она сказала Пенкиной, что она – бедная вдова и не поднимет второго ребенка, помогите, тетя Генриетта… То есть я могу спокойно сказать правду, что я – жена друга покойного мужа Ангелины. И что беременна, но ребенок мне не нужен, типа я какая-нибудь чайлдфри…»