– Почему ты вчера не рассказала мне об этом?

– Я не придала значения звонку, подумала, кто-тобалуется…

– Что за беспечность, Анна? Разве можно так относитьсяк подобным звонкам? Тебе явно угрожали, а ты тешишь себя мыслью, что этотелефонные хулиганы развлекаются…

– Ладно, Петр, хватит ее отчитывать, – оборвал егоСергей, который хоть и разделял возмущение зятя, но считал, что тот слишком сдевочкой строг. – Она все поняла и больше не будет. Давай лучше подумаем,что мы в связи с этим должны предпринять. Может, телохранителя нанять? Или уЭдика одолжить пару мальчишек да бронированную машину в придачу?

– Есть лучший выход.

– Какой же?

– Отправить Аню подальше отсюда. Пусть поживет заграницей, пока убийца не будет пойман – я уверен, это не затянется, ведь задело взялся господин Вульф…

– Никуда я не поеду, – вдруг заупрямиласьАня. – У меня сессия с пятого января.

– Тебе учеба дороже жизни?

– Ты знаешь, что нет, просто я не считаю отъезд такимуж необходимым.

– То есть ты собираешься делать вид, что тебе ничто неугрожает, и жить привычной жизнью? – Когда она в ответ кивнула, Петрумоляюще посмотрел на тестя: – Ну хоть вы ей скажите, Сергей Георгиевич!Вразумите, что нельзя так наплевательски относиться к своей безопасности…

– Анюта, Петя прав. Ты должна быть осторожной. Особеннопосле нападения на Марка. Я уверен, оно совершено неспроста!

– Хотите сказать, это не обычное уличное ограбление?

– У Суханского хотели украсть именно то, чтоукрали, – портфель. По всей видимости, убийца знал, что Марк помогает намв поисках «Славы», следил за ним и напал, чтобы завладеть его бумагами.

– В таком случае вы обязаны были вызвать милицию.Почему вы этого не сделали?

– Я не хотел ввязывать в это милицию – от нее все равнотолку мало, – а Марк не настаивал.

Петр приготовился выдать очередную нравоучительную тираду,но тут затренькал его мобильный. Это звонила секретарша, чтобы напомнить оделовом ужине, на который никак нельзя опаздывать. Петр заверил Катерину в том,что он уже на полпути к ресторану, и, бросив родственникам: «Мы к этому ещевернемся», побежал к двери.

В тот день Сергей Петра больше не видел. Поужинав в компаниидочери и проснувшегося Марка, он ушел в свою комнату, но долго не ложился,ожидая возвращения Моисеева. Аня тоже не спала – Сергей слышал, как онаворочается в кровати, – однако когда он зашел к ней, дочь сделала вид, чтоне слышит его шагов. Поняв, что она хочет побыть одна, Сергей ретировался идолго играл с Марком в преферанс. Спать он отправился уже в двенадцать. Но Петрк тому времени еще не вернулся.

На похоронах Дусика около половины одиннадцатого утраприсутствовали всего шесть человек (к могиле пытались пробиться какие-тоскандальные журналюги да местная шваль, но Вульф велел своим мальчикам их непущать). Кроме самого Новицкого, пришли Ли-Янг, Ева, ее продюсер, их общийлюбовник Чен и адвокат Моисеев. Никто не плакал. Только Ли-Янг несколько развсхлипнула, да и то скорее ради приличия.

Когда Денискин прах был погребен под слоем мерзлой земли игоркой венков, а немногочисленная траурная процессия собралась уходить, натропинке, ведущей к свежеобразовавшейся могиле, показался мужчина. Среднегороста, коренастый, немолодой, он был одет в очень элегантное пальто с собольимворотником, а на его голове красовалась фетровая шляпа, придающая незнакомцувесьма импозантный вид. На вид ему было лет семьдесят, но шагал он оченьэнергично и спину держал прямо. При этом в руке его была зажата отличнаятрость, на которую он не опирался, а просто помахивал ею в воздухе. Дойдя домогилы, незнакомец приподнял шляпу, приветствуя собравшихся. Мужчины ответиликивками, Ли-Янг улыбнулась, а Ева, не удостоив элегантного старика ни жестом,ни звуком, принялась беззастенчиво его рассматривать. Того, правда, этонисколько не смутило. Все с тем же доброжелательным видом он обвел всехвзглядом и отрекомендовался:

– Александр Глебович Бердник.

Вульф, немного помешкав, представил всех, затем себя:

– Эдуард Петрович Новицкий.

– Я узнал вас, Эдуард Петрович, – улыбнулся вответ Бердник. – Вы нисколько не изменились с тех пор, как я видел вас впоследний раз. Хотя нет, изменились, конечно… Очень похудели, но я все равнолегко узнал вас по лицу…

– Мы знакомы? – засомневался Новицкий – у негобыла отменная зрительная память, но Александра Глебовича он вспомнить не мог.

– Нет, вы меня не знаете. А вот я вас – да. Мне васпоказывала ваша мама, Элеонора Георгиевна. Я знаю, что вы с ней в последниегоды не общались – не по вашей инициативе, я также в курсе, – но она всеравно не выпускала вас из виду. Зная, что вы каждый год в родительскую ходитена могилу отца, она тоже посещала кладбище и издали наблюдала за вами… Иногда яее сопровождал.

– Вы дружили с Элеонорой?

– Это она со мной дружила, я же был в нее влюблен, –ответил Александр Глебович со скупой улыбкой.

Тут на дорожке появился еще один незнакомец. Этот былмолодым и не таким элегантным. Высокий, широкий, удобно одетый – все в егооблике говорило о принадлежности к профессии телохранителя. Видимо, охранникБердника.

Это предположение подтвердилось, когда парень подошел кАлександру Глебовичу и, достав из пакета букет белых роз, перетянутых траурнойленточкой, протянул ему. Бердник поблагодарил парня, возложил цветы на могилуДусика, перекрестился. После он вновь развернулся к Вульфу и продолжилпрерванный монолог:

– Мы познакомились более сорока лет назад. Я писалдиссертацию под научным руководством ее супруга профессора Паньшина и частобывал у них дома…

– Дальше можете не рассказывать, – хмыкнул Вульф. –Маменька вскружила вам голову, вы втрескались в нее, она, видя это, поощрялавас, но не подпускала к себе, ведь вы были простым аспирантом, а ее такаямелкая рыба не привлекала.

– Звучит цинично, но все так и было. До той поры, покамой статус не изменился…

– Я замерзла! – громко сказала Ева, прервавБердника на полуслове. – И есть хочу. Я, между прочим, не успелапозавтракать… Если ни у кого нет возражений, предлагаю перетечь в какое-нибудьзаведение, где подают горячую еду и горячительные напитки, и помянуть Дусика.

Возражений не было ни у Вульфа, ни у Бердника. Остальныеотказались, сославшись на неотложные дела. На присутствии Ли-Янг, Батыра и Гошиникто не стал настаивать, а вот Петра Ева уговорила задержаться. Вчетвером онинаправились к кладбищенским воротам, у которых стоял огромный белоснежныйлимузин.