– Что ты такое делаешь? – поинтересовался Сергей,только сейчас заметив, что Аня теребит в руках Элеонорину матрешку.

– Пытаюсь ее открыть, – ответила она. – Незнаешь, как?

– Знаю, ведь именно я подарил ее Элеоноре. –Сергей отобрал у нее матрешку, крепко ухватился за низ пальцами левой руки, аправой крутанул голову против часовой стрелки. – Ларчик простооткрывается, – прокомментировал он свои действия и в следующий миг подалдочери две половинки безделушки. Аня заглянула в нижнюю и ахнула:

– Там лежит кулон!

– Какой кулон?

– Наверное, тот самый! – Она вытряхнула содержимоематрешки себе на ладонь, и Сергей увидел цепочку с кулончиком. Цепочка былазолотой, но сильно потемневшей, а на кулончике когда-то был женский портрет, нотеперь от него осталось только размытое очертание. – Это моя прабабушка,да? Мать Элеоноры? – Сергей кивнул, не столько узнав княжну Шаховскую,сколько догадавшись, что это именно она. – Я так и знала! Как увиделапередачу про матрешек, так сразу и поняла, где кулон искать… – она подалаОтрадову украшение и попросила: – Открой.

Сергей взял кулон и нажал на крохотную пружинку. Раздалсялегкий щелчок, крышечка откинулась, дав Ане рассмотреть то, что много лет этоттайничок хранил в себе, – много раз сложенный бумажный листок, пожелтевшийи ветхий. Аккуратно, чтобы случайно не повредить, Сергей вынул его и протянулдочери:

– У тебя пальцы нежнее, разверни.

Аня взяла листок так трепетно, будто это была редкаябабочка. Едва касаясь кончиками пальцев, развернула. Листик оказался меньшекарманного календарика, но весь был испещрен надписями. Сергей, увидев это, ноиз-за старческой дальнозоркости не разобрав ни слова, скомандовал дочери:

– Читай.

– «Преклони колени пред могилой прадеда своегоИллариона Кузьмича, – начала Аня с выражением. – Отбей земной поклон.Да не ногам кланяйся, а голове. Землицу в руки возьми, и поболе. В земле сила иСлава рода Шаховских».

– Все? – уточнил Сергей.

– Все.

– Ну-ка дай! – Когда Аня подала записку отцу, онпошарил глазами по полочкам подвесных шкафов, отыскал на одной из них своиочки, водрузил их на нос и, пробежав глазами по бумаге, сказал: – Это неЭлеонорин почерк.

– А чей?

– Думаю, ее матери.

– Так это записка Ксении Шаховской? Той самой, котораяпомогла бабуле найти сокровища?

– Наверное.

– Но тут обычное наставление. Мать просит дочь незабывать предков, ходить к ним на могилы…

– Нет, дорогая, это конкретное указание.

– А что значит «Да не ногам кланяйся, а голове»?

– По всей видимости, Ксения имела в виду – копай не подпамятником, куда направлены ноги покойника, а у изголовья… – Вдруг Сергейзамолчал и, подсунув листок под свет, пробормотал: – Почему «Слава» с большойбуквы?

– Что?

– Слово «слава» написано с большой буквы. Почему?

– Я не знаю… – Аня растерянно заморгала круглымисерыми глазами. – А что, это важно?

– Думаю, да.

Не успел он ответить, как в кармане его спортивных штановзавибрировал мобильный телефон. Сергей достал его и поднес к уху.

– Слушаю, Марк, – сказал он, увидев, что звонитего ассистент.

– Сергей Георгиевич! – послышался дрожащий отвозбуждения голос Марка Суханского. – Вы не поверите, что я нашел!

Несмотря на то что говорил он очень громко, слышно былоплохо – мешал посторонний шум и музыка.

– Ты вообще где?

– В машине. Еду к вам. Скажите точный адрес, я долженвам это показать…

Отрадов назвал адрес, который Марк тут же повторил, видимо,таксисту.

– Ты скоро? – спросил Сергей, надеясь, что успеетсполоснуться.

– Таксист обещает меня через десять минут доставить.

– Отлично. Подъезжай…

Марк тут же отключился, а Сергей побежал в душ. Пока отецмылся, Аня торопливо накрывала на стол, чтобы покормить гостя ужином. Покончивс этим, бросилась в спальню – менять домашний халат на джинсы и футболку. Поменяв,вернулась в кухню. Отец уже был там: одетый в шорты и майку-тельняшку, сзачесанными назад влажными волосами, он стоял возле холодильника, попиваямолоко.

– Марка еще нет? – поинтересовалась у него Аня.

– Пока нет. Пробки, наверное…

Аня согласно кивнула, зная, какой ужас эти пробки.

– Есть хочешь? Я оладушки испекла.

– Хочу, – ответил Сергей. – Но надо уж Маркаподождать.

– Ну ты пока бутербродик съешь, – она подсунулаему половинку круассана, намазанную маслом, поверх которого лоснился розовыйкусок форели.

Сергей не заставил себя уговаривать: взял бутерброд и сталего уплетать, запивая трапезу все тем же молоком.

– А тебе плохо не будет? – испугалась за егожелудок Аня.

– Нет, я всегда селедку молоком запиваю. Иничего! – Он взял еще один бутерброд, уже с салями, и с таким же аппетитомпринялся за него. – Если Марк не приедет в ближайшие пять минут, емуничего не достанется…

Но Марк не появился ни через пять минут, ни через десять.Обеспокоенный Сергей стал звонить ему, но никто не отвечал. Гудки былинормальные, а трубку не брали.

– Черт, что ж такое? – занервничал Отрадов,повторяя попытку дозвониться.

– Может, он в машине не слышит? – предположилаАня.

– Ну он же не на тракторе…

Сергей не договорил, бросился к домофону, нажал кнопкувызова охраны.

– Слушаю, – ответил ему дежурный.

– Саша, это вы? – узнал голос Сергей.

– Я.

– Это Сергей Георгиевич Отрадов. Отец Анны Моисеевой.

– Слушаю вас, Сергей Георгиевич…

– Ко мне еще четверть часа назад должен был приехатьмой ассистент, но его все нет, вы его в подъезд не впускали?

– Нет.

– Тогда я попросил бы вас выйти и посмотреть, нет лиего возле дома, вдруг ему стало плохо… Я беспокоюсь.

– Как он выглядит?

– Высокий полноватый брюнет сорока лет. Носит длинноепальто, костюм, на шее бабочка.

– Сейчас посмотрю и перезвоню.

Сергей повесил трубку и нервно заходил по прихожей. Чувствуяего настроение, кошки подняли вой, а Данилка принялся скулить. И только Анясохраняла видимость спокойствия, но лишь потому, что боялась давать волю своимстрахам – им, пожалуй, дай, потом транквилизаторами придется отпиваться, а онане знала, можно ли в ее положении их принимать…