Ева проглотила последнюю ложку десерта, взяла фужер,откинулась на спинку стула и стала попивать шампанское, поглядывая на мужчиниз-под полуприкрытых ресниц. Те уже поели и теперь «вкушали кофий», обсуждаяпредстоящие перевыборы президента. Ева в беседе участия не принимала, считаятему абсолютно не заслуживающей внимания, и пока мужчины высказывали своипредположения относительно того, будет ли у Путина преемник, она следила заПетром. Вернее, сначала она присматривалась к Берднику: решив продолжить с нимзнакомство, она прикидывала, сможет ли себя заставить в случае чего лечь с нимв постель, но поскольку результат был неутешительным (его родимое пятновызывало у нее брезгливость), она переключила внимание на Петра. Тут взгляд еепорадовался. Смуглое лицо молодого адвоката было безупречно: ни родинки, ниморщинки, ни прыщика. Гладкая кожа кофейного оттенка с легким румянцем, прямойнос, умеренно полные губы, четкие скулы и спадающие на них светло-русые пряди…

Красавец! И при этом умница. А еще счастливчик по жизни.Короче, мечта любой бабы. Любой! Будь она хоть звездой, хоть королевой, хотьнаучным светилом… Но достался он при этом убогой, ограниченной тетехе сневнятной внешностью и сомнительным прошлым. На что, интересно, Петр купился?Нет, что на княжеские цацки – понятно, но, кроме этого, его еще что-то должнопривлекать: характер, внешность, харизма, сексуальный шарм. Но в Аньке ведьничего этого нет! Безвольная дура с пуговичными глазами, к тому же, как питьдать, доставшаяся ему девственницей. «Ну вот и ответ, – осенилоЕву. – Купился на невинность. Некоторым мужикам жутко льстит, что онистали у своих баб первыми – об этом меня еще Элеонора предупреждала, – амысль о том, что на эту бабу просто никто не позарился, им как-то и в голову неприходит…»

– Не налегайте так на шампанское, – услышала Еванад ухом тихий шепот Петра. – Вы уже достаточно выпили…

Ева фыркнула и демонстративно отпила из фужера большущийглоток. Петр осуждающе покачал головой, но больше со своими нравоучениями нестал приставать – вернулся к разговору. Мужчины поболтали еще минут пять,допили свой кофе и стали спорить, кто оплатит счет. Каждый хотел это сделать,но «победил» Вульф, выложив на поднос официанту свою золотую кредитку. Когда«Визу» вернули владельцу, мужчины поднялись из-за стола. Пришлось и Еве встать,хотя она еще бы посидела тут, у фонтанчика, попила перцовочки, которой послененавистной шипучки хотелось больше, чем всегда.

Они вышли на улицу, распрощались. Вульф тут же направился кбронированному «Мерседесу», Петр к своему скромному «Пежо», а вот Бердникспешить к лимузину не стал – взял Еву за локоток и с игривой улыбочкой спросил:

– Вас подвезти?

В другой раз она обязательно бы ответила утвердительно, нотолько не сегодня – сейчас у нее были другие планы!

– Я бы с радостью, – ответила она, одарив егомногообещающим взглядом. – Но нам с адвокатом Моисеевым еще нужно… –на миг замявшись, она быстро придумала, что соврать: – К следователю съездить,так что в другой раз…

Ева послала Берднику воздушный поцелуй и поцокала к машинеПетра, торопясь его перехватить, пока он не уехал. И успела же! Едвамоисеевская тачка заурчала заведенным мотором, как Ева подскочила к переднейдверке и стукнула в стекло костяшкой согнутого пальца. Петр вздрогнул и поднялна нее глаза. За затемненными стеклами очков сложно было рассмотреть ихвыражение, но Еве показалось, что в них промелькнула опаска.

– Что вам, Ева? – сухо спросил Петр, опустивстекло.

– Можно отнять у вас минутку? – робко молвила она.

– Только минутку.

– Я сяду к вам? А то холодно…

Он сделал приглашающий жест. Ева обежала машину и нырнула всалон «Пежо».

– Слушаю вас, – проговорил Петр, не глядя на Еву,а сосредоточив все свое внимание на кнопках магнитолы.

– Я хотела попросить еще раз обрисовать мое положение,а то я не совсем понимаю, что мне грозит…

Выдав эту заранее заготовленную фразу, Ева распахнула шубку,будто бы ей жарко, а на самом деле желая обратить внимание Петра на ложбинкумежду своими идеальными грудями. Тот, естественно, не мог не отреагировать, но,бросив быстрый взгляд в область ее декольте, тут же его отвел и стал просвещатьЕву по интересующему ее вопросу.

Поскольку сейчас Еву больше интересовал сам Петр, нежелислова, им произносимые, то слушала она его вполуха. И он в скором времени этозаметил.

– Вы, я вижу, меня совсем не слушаете, – сказалПетр, повернув к ней свое античное лицо.

– Нет, нет, я вся внимание, – встрепенуласьона. – Просто немного задумалась. Продолжайте.

– А я уже все сказал.

Ева, чтобы не выглядеть дурой, хотела задать какой-нибудьвопрос, но вместо слов из ее рта вылетело кошмарное карканье – это вырваласьотрыжка после гадского шампанского. Совершенно искренне смутившись, Евапробормотала:

– Извините, ради бога.

– Ничего страшного.

– Мне надо было вас послушать и не пить столькошампанского…

Говоря так, Ева имела в виду как раз отрыжку, но Петррасценил ее слова по-своему.

– Вам дурно? – спросил он, с участливым вниманиемвсматриваясь в ее лицо. – Если да, то я принесу вам воды…

Ни в какой воде Ева не нуждалась, но кивнула утвердительно.Петр тут же выскочил из машины и побежал к ресторану. Проводив его взглядом,она усмехнулась. Все шло как нельзя лучше! Душка Петенька сам подсказал Еве,как ей надлежит действовать. Садясь в адвокатскую машину, она не успелапридумать предлога, чтобы навязаться Петру в попутчицы, и вот теперь он найден.Она притворится пьяной (хотя от слабоалкогольных напитков Ева не пьянела, атолько много рыгала и часто писала), и Моисееву не останется ничего другого,как поступить по-джентльменски и доставить пьяную барышню домой.

Когда Петр вернулся с водой, Ева сидела, опустив голову наплечо и закрыв глаза. При этом край ее юбки был приподнят до середины бедра, ав вырезе виднелась уже не ложбинка, а кружево бюстгальтера и выпрыгивающая изнего грудь.

– Ева, вы спите? – спросил Петр, тронув ее заруку.

– Нет, – улыбнулась она, приоткрывая глаза, чтобыпосмотреть, таращится ли Петр на ее грудь. Тот таращился, но стоило емуперехватить Евин взгляд, как он отвернулся и стал открывать минералку. Сделавэто, Петр протянул ее Еве со словами:

– Пить будете?

Ева кивнула, взяла бутылку, поднесла ко рту. Пить нехотелось, но она сделала глоток, нарочито медленно обхватив горлышкочувственными губами. Петр, правда, этого не видел, потому что упорно не желалсмотреть в ее сторону. «Дурашка, – подумала Ева весело. – Думаешь,тебя это спасет? Нет, Петенька, сегодня ты станешь моим, и тут уж ничего неподелаешь…»