– Ваш? – с уважением протянула Ева, обратившись кБерднику.

– Мой.

– Вот все на нем и поедем, а наши машины пусть ваши сотцом мальчики гонят следом.

И, не дожидаясь одобрения своей идеи, зашагала к лимузину.Мужчинам ничего не оставалось, как последовать за ней.

Когда они разместились в шикарном салоне с зеркальнымпотолком, плазменным телевизором, баром и даже небольшим умывальником, Евазатребовала для согрева спиртное. Бердник тут же достал бутылку коллекционноговиски и разлил его по четырем стаканам. Предложенный напиток взяли все. ДажеВульф не отказался, решив прервать свое алкогольное воздержание ради сына,которого хотел помянуть.

– Пусть земля ему будет пухом, – сказал он изалпом выпил.

Остальные последовали его примеру, только опорожнили стаканыне одним махом, а смакуя изысканный напиток, впитывая его аромат. Сделавнесколько мелких глотков, Бердник прервал общее молчание:

– Надеюсь, вы поняли, что мое появление на кладбище неслучайно?

– Были такие мысли, – ответил Вульф, морщась отнеприятного привкуса во рту – он никогда не любил виски, а уж теперь, последвух лет трезвости, оно ему показалось просто отвратительным. – Но как выузнали, когда и где будут хоронить Дусика?

– То, что это произойдет сегодня, я высчитал самымобычным способом – о дне его смерти сообщали в криминальных новостях, – авот насчет места мог ошибиться, но решил, что вы, Эдуард Петрович, похоронитесына там же, где лежит ваш отец… – Он сделал еще один глоток и снаслаждением чмокнул, ощутив послевкусие. – Так что я шел наугад и, каквидите, не прогадал.

– Откуда вы знали Дусика? Вы ведь его знали?

– Я встречался с ним один-единственный раз.

– Где? – полюбопытствовал Вульф, очень надеясь,что не в гей-клубе.

– У меня дома. Денис был у меня неделю назад. Где-тораздобыл мой адрес и пришел с визитом.

– Зачем?

– Чтобы поговорить о «Славе». Он надеялся, что я помогуему в поисках…

Вульф удивленно крякнул, но тут же задал два вопроса:

– Откуда вы знаете о «Славе»? И откуда Дусик узнал, чтовам известно о «Славе»?

– Отвечаю на первый. Как я говорил, мы с Элеоноройдружили. Вернее, я ее обожал, а она позволяла себя любить. Потом наши путиразошлись, я уехал за границу и вернулся уже сорокалетним, весьма известным вузких кругах ученым-изобретателем. Естественно, я захотел ее увидеть и пришел кней с визитом. Элеонора, не потерявшая с годами своего шарма, вновь увлекламеня. Я стал ее верным рыцарем, и хотя тогда она уже овдовела, меня по-прежнемудержала на расстоянии. Так продолжалось около полугода, но вдруг Элеонорапоменяла свое отношение ко мне, и мы стали близки. Я был на седьмом небе,наивно полагая, что добился ответного чувства. Теперь-то я понимаю, что она специальноприблизила меня к себе, чтобы ловко использовать в своих целях… – Онмотнул головой, и его пижонская шляпа немного съехала с головы, обнажив яркоеродимое пятно на виске. – Нет, я неправильно выразился. Она хотела, чтобыя кое-что для нее сделал, а в качестве аванса за труды подарила себя… Элеонораумела быть благодарной!

– Как и неблагодарной, – не удержалась Ева.

– Помолчи, – осадил ее Вульф. – А вы,Александр Глебович, продолжайте, пожалуйста.

– Элеонора, зная, что мой дядя работает в Эрмитаже реставраторомювелирных украшений, попросила меня познакомить ее с ним. Я заревновал иотказал ей. Тогда она рассказала мне о «Славе» и о том, что боится за егосохранность. Я понял ее и сделал, как она просила. В результате мой дядяпоменял камни – якутский бриллиант она достала через меня же, – и Линауспокоилась…

– Куда же она спрятала настоящего «Славу»?

– Этого я не знаю. Когда я ее спросил, она так меняосадила, что я больше не заговаривал об этом. Вскоре же она вообще отдалиламеня от себя, и я с разбитым сердцем опять уехал за границу… Вернулся только впрошлом году, когда Элеонора уже была мертва.

– Значит, вы ничем не помогли Дусику, когда он приходилк вам? – опять встряла Ева, которую, судя по всему, волновало все, чтосвязано со «Славой» и его поисками. Вульф видел – девчонка решила завладетькамнем во что бы то ни стало!

– Почему же? Помог.

– Каким образом?

– Я дал ему подсказку. Дело в том, что Элеонора все жепроговорилась, где именно нужно искать «Славу». Когда она приехала в аэропорт,чтобы проводить меня в Америку, куда я отбывал на ПМЖ, Лина, кроме словпрощания, произнесла еще кое-что. Сначала она поблагодарила меня – добавив «самзнаешь за что…», – а потом склонилась к уху и прошептала: «Карелия». Яудивленно спросил, что она имеет в виду. И Элеонора ответила: «Есликогда-нибудь к тебе обратится один из моих родственников с вопросом, знаешь литы, где спрятан „Слава“, скажи одно слово – „Карелия“…»

– Ох уж эта маменька! – проворчал Вульф. –Вечно что-нибудь выдумывала. То собак велела выкапывать, а вот теперь в Карелиюехать… Ни слова в простоте! Все шарады да загадки…

– Думаете, Карелия, – это географическая точка, ане, скажем, название магазина или кафе? – впервые подал голос Петр. –А может, это картина? Или книга? Или открытка с видом?

– Да, пожалуй, вы правы. В Карелии матушка вряд либывала. Да и не стала бы прятать драгоценного «Славу» в такой дали от себя…

Вульф хотел продолжить свои рассуждения, но тут лимузиностановился, и из-за перегородки, разделяющей салон с водительским местом,донесся голос шофера:

– Александр Глебович, ресторан «Антрэ»,останавливаемся?

Бердник вопросительно посмотрел на Еву. Та энергичнозакивала головой, и Александр Глебович велел остановить.

Лимузин плавно затормозил. Почти тут же открылась дверь,распахнутая вышколенным водителем в форменной фуражке, все вышли. Ева, окинуввзглядом фасад и ливрейного швейцара у дверей, кивнула еще раз, признавая зарестораном право принять такую важную особу, как она. Вульф, заметив это,насмешливо хрюкнул (его забавлял дочкин снобизм) и первым направился к входу.Остальные последовали за ним.

Зал ресторана был небольшим и очень уютным. Их посадили застолик возле фонтанчика, искусно подсвеченного и успокаивающе журчащего, далименю. Новицкий, изучив ассортимент предлагаемых блюд, вынужден былконстатировать, что уйдет отсюда голодным – ничего из того, что составляло егорацион питания, тут не подавали. А из того, что подавали, он мог себе позволитьтолько овощной салат с брынзой да вареного судака, но ни рыбы, ни овощей он нехотел. Зато Ева возжелала и того, и другого, а еще попросила принести тарелкубульона, отбивную, десерт с жареными каштанами и бутылку красного вина. Моисеевс Бердником в выборе были более скромны – заказали по супу и салату, а оталкоголя отказались, но тут Ева закапризничала: