Но Гейб, любовно, чисто итальянским жестом хлопнув его по щеке, ушел.

И он остался один наедине со своими невеселыми мыслями. Он любит эту женщину. А она его? Может быть, но не так, как ему хотелось бы. Он потер виски. Проклятие. Она свела его с ума своими бархатными глазами, сделала его мягким как воск, а потом оставила одного в мире, который сразу стал для него пустым.

Постепенно приходило чувство, что он способен это преодолеть. Он бежал по зыбучим пескам всю свою жизнь, боясь остановиться, и вдруг впервые ощутил под ногами твердую почву. Смог остановиться, оглянуться и задуматься над своим будущим.

Саския. Упрямая, настойчивая, но такая бесконечно милая, его Саския, которая тоже всю жизнь бежала по зыбучим пескам. Знает ли она, догадывается об этом? Его родственная и тоже заблудшая душа. Его половина.

А он позволил ей уйти.

Наступил вечер перед днем свадьбы. Нейт стоял, прислонившись к косяку дверей гостиной, глядя на своих домашних. Перед ним была привычная картина. Жасмин наблюдала за шумными близнецами, игравшими в железную дорогу, Надежда читала книгу, закинув ноги на ручку кресла, а Вера бесцельно переключала телевизионные каналы с такой скоростью, что у него начало ломить виски. Он подошел к Вере, отобрал пульт и выключил проклятый телевизор.

Она издала возмущенный возглас, чем привлекла внимание остальных.

Очень хорошо. Он должен сделать заявление.

Оно им не понравится. Сейчас он всех настроит против себя. Но не может не сказать. Тем более что мысли об этом в последнее время занимают все его время.

– Я должен сделать признание.

Проницательные взгляды всех женщин Маккензи устремились на него в ожидании.

Жасмин первой пришла в себя и улыбнулась:

– Говори, о брат мой, мы тебя внимательно слушаем.

– Это касается Саскии.

– Я так и знала! – Вера радостно захлопала в ладоши.

Но Надежда только улыбнулась и ободряюще кивнула брату, чтобы он продолжал.

– Мы с Саскией на самом деле никогда не были парой, вернее, не совсем. – Он должен высказаться, облегчить душу, иначе скоро от всех скрытых переживаний почувствует себя стариком. – Ну, по крайней мере, наши отношения не такие, как вы себе представляли.

– Я не понимаю. – Мать подошла и присела на ручку ближайшего к нему кресла, озабоченно наморщив лоб и пытаясь прочесть по его глазам правду.

– Я нашел ее по Интернету в специальной службе знакомств, чтобы пойти с ней на свадьбу Мей. А основной целью было прекратить ваши поползновения искать для меня подруг.

В большой гостиной воцарилась тишина, нарушаемая щелканьем и шумом вагонов старой железной дороги.

– Я ничего не понимаю, – произнесла мать.

– Это была фальшивка, – сказала Вера задумчиво, как будто пытаясь осмыслить сказанное. – Потом просто дружба. Привязанность. Влечение. Все вместе.

Он не стал возражать, зная, что из малейшей искорки они раздуют пламя. Поэтому старался осторожно подбирать слова, чтобы не дать им пустой надежды.

– Мы заключили сделку, выгодную нам обоим.

– Боже милостивый, ты что, платил ей? – воскликнула Вера.

– Ну, не совсем так. Я вообще не думал об этой стороне, и вам не советую, потому что это соглашение сугубо наше личное с ней дело, и я не собираюсь вас посвящать в детали. Но, поскольку вы оказались теперь в курсе дел, я должен вам объяснить основную причину, по которой она согласилась. Она была глубоко уверена, что я нуждаюсь в ее помощи, и не могла отказать именно из своих убеждений. Такой она человек. Хотя конечно же это не так.

– Она совершенно права. Если кому-то и нужна помощь – это тебе, братец, – заявила безапелляционно Надежда.

Он коротко, с облегчением рассмеялся. Напрасно он боялся, они все поняли и оценили его искренность. С плеч свалился тяжелый груз.

– Я никогда не думала о ней плохо, Нейт, – заметила Вера, – но мне показалось, что она к тебе холодна. Но ты просто сразил меня – никогда не могла себе даже представить, что мой великолепный неотразимый красавец брат будет уговаривать женщину вступать с ней в сделку, чтобы она согласилась быть с ним. – Вера, кажется, так обиделась за брата, что готова была расплакаться.

– Вера, ты не поняла. Я искал женщину не для того, чтобы она меня обожала, мне надо было найти партнершу, которая по-деловому, на взаимовыгодных условиях согласится сыграть роль, не претендуя на мою свободу.

Они встретили это заявление гробовым молчанием.

– Поймите, я не хочу жениться. – И поймал себя на том, что снова в раздражении провел рукой по затылку, чего давно не делал. – Я хочу встречаться с кем хочу и когда хочу, без вашего вмешательства. Так, чтобы вы не ждали каждый раз, что я наконец остепенюсь. Вы должны понять – этого никогда не случится.

– Но почему? – Мать взяла его за руку и заглянула в глаза. – Должна же быть причина. Скажи нам откровенно.

Жасмин смотрела на него с тревогой, у Веры глаза были на мокром месте, Надежда встретила его взгляд улыбкой. Все ждали.

– Когда умер папа, моя жизнь потускнела, я так скучал по нему, во мне все перегорело, и я не хочу больше привязываться ни к одному человеку, чтобы не испытать вновь подобного страдания. Я не хочу заводить семью.

Надежда подошла и обняла его.

– Мы знаем. Мы понимаем, что из-за нас тебе пришлось лишиться детства. Но ты должен понять: найти человека, который захочет быть всегда с тобой, – это огромное счастье.

Они все дружно закивали, и он знал, что их сердца полны любви к нему и тревоги.

И невольно подумал о Саскии. Она путала все его трезвые расчеты и логичные рассуждения.

– Мне надо идти, – глухо сказал он.

Мать пошла проводить его до двери.

– Мы все поняли, дорогой. Больше мы не станем тебе досаждать. Но я все же надеюсь, что ты найдешь ее, свою единственную любовь. Вернее, уже нашел.

– Мама…

– Подожди, моя очередь. Ты высказался, я тебя внимательно слушала. Ты всегда рос упрямым, и, если решил что-то, тебя было не свернуть. Твой отец был таким же. Но его упрямство не мешало ему полюбить. Он умер рано, но умирал удовлетворенным, счастливым человеком, у тебя упрямство другого рода, оно ведет тебя к неверному выбору, потому что ты боишься любви.

Она поцеловала сына и подтолкнула к двери. Как будто этим жестом хотела сказать: «Не расстраивайся, мы не особенно поверили тебе».

Ладно, во всяком случае, он честно все им рассказал.

Наверное, для них самым неправдоподобным было его заявление, что они с Саскией все это разыграли, а на самом деле между ними ничего не было, и они не поверили, потому что это и была самая большая ложь.