— Святая Земля давно жаждет услышать ваш божественный голос, — улыбаясь, заметил отец Ансельм.

— И я жажду спеть для нее! — горячо отозвался король.

Утро следующего дня ознаменовалось появлением слева по борту судна берегов Пелопоннеса.

— Греция! — восторгался Ричард, разглядывая озаренные рассветным сиянием скалы. — Это и вправду Греция, Шарль?

— Да, ваше величество, — отвечал знаменосец, — говорят, что Греция.

— Вероятно, это мыс Матапан, — промолвил Амбруаз Санном, — Видите возвышающийся на нем храм Посейдона? По древнему преданию, под ним находится бездонный колодец, уводящий в саму преисподнюю. Через эту скважину в свое время Геракл выволок на свет Божий адского пса Кербера.

— Если б я так не спешил достичь берегов Сирии к Пасхе, можно было бы высадиться и покопаться, — вздохнул Ричард.

— И ничего не найти, — хмыкнул Герольд де Камбрэ.

— Почему же? — спросил Амбруаз.

— Потому что все это пустые байки, — твердо заявил Герольд.

— Вовсе нет, — вмешался в разговор Робер де Шомон. — Я много слышал о таких бездонных подземельях. Они разбросаны по всему миру, и есть люди, знающие их местонахождение. Эти дырки почему-то называются Аркадиями.

— Можно даже предположить почему, — сказал Амбруаз. — Страна Аркадия, как я слышал, изобилует входами в преисподнюю. Там, вдалеке, за этим мысом, она и лежит.

— А я слышал иное объяснение, — сказал король, — Аркадия — это сокращение, а полное наименование любой такой скважины — Аркадияболус[54].

— Тем более не стоило бы там ковыряться, — заявил отец Ансельм. — К тому же в Великий четверг, когда всем нам предстоит поминать Тайную Вечерю и Первопричастие.

— Правда ваша, святой отец, — поспешно согласился Ричард. — Проплывай, проплывай мимо нас, мыс дьявольского соблазна!

Когда Матапан скрылся позади, плывущие на энеке Ричарда перегринаторы разделились надвое — одни сели завтракать, другие, в числе коих оказался сам король Англии, готовились к причастию и потому сегодня высветляли себя голодом. Вскоре кормчий объявил, что впереди слева показался остров Чериго, и всезнайка Амбруаз принялся пояснять:

— Так называют сей остров венецианцы, а теперь это наименование распространилось повсюду, хотя на самом деле это — Кифера, знаменитейший в древности остров поклонения богине Афродите, от имени острова богиня любви даже получила прозвище — Киферея. Но более всего сей уголок земли известен тем, что на нем водилось несметное количество пурпурных улиток. Их использовали для приготовления пурпура в качестве красящего вещества.

— А сейчас? — живо откликнулся Ричард.

— Сейчас, как я слыхивал, их осталось совсем мало.

— Тогда и к Кифере не будем причаливать, — махнул рукой король. — Подальше надо нам держаться и от Посейдона и от Афродиты. К тому же мне хочется успеть заглянуть на Родос, поглазеть на знаменитого колосса.

— Как?! — так и ахнул Амбруаз. — Ваше величество!

— Что такое, друг мой? — спросил Ричард.

— Разве вы не знаете?

— А именно?

— Да ведь его не существует.

— Я готов слышать недоверчивые суждения от Герольда, но не от тебя, дорогой Санном. Хочешь сказать, что колосс Родосский — выдумка?

— Нет, не выдумка, — отвечал Амбруаз. — Колосс существовал в глубокой древности. Это была огромная статуя бога Гелиоса, стоящая у входа в родосскую гавань.

— Говорят, корабли проплывали у него между ног, — вставил свои познания Ричард.

— Возможно, что и проплывали, — кивнул Амбруаз, — но статуя разрушилась благодаря землетрясению давным-давно, еще до римских императоров. А в наши времена мало кто вообще знает о колоссе Родосском.

— Как жаль! — воскликнул Ричард от всей души. — Мне бы так хотелось проплыть на нашем энеке между ног у Гелиоса.

— Не забывайте, ваше величество, что Гелиос — тоже языческое божество, — сказал отец Ансельм.

В полдень корабль причалил к гераклионской пристани, но на Крите Ричард и его спутники провели не более трех часов. Повидавшись и перемолвившись с Беренгарией, король вернулся на свое судно и вновь, обдуваемый ветром, который все крепчал и крепчал, уносился вдаль, на восток, спеша в Палестину. На закате корабли причалили к Родосу. Ричард до последнего мига все надеялся, что колосс Родосский цел или что его хотя бы начали восстанавливать, но, увы, никакой великой статуи у входа в родосскую гавань он не увидел.

Здесь, на Родосе, Ричард принял участие в богослужении и причастился в память о Тайной Вечери, после чего решено было ночевать на суше, а рано утром садиться на корабли и продолжать плавание. На рассвете небо было чистым, хотя ветер безумствовал и море волновалось. Все же решили не повторять на Родосе мессинского сидения, плыть дальше. К закату сего дня Ричард намеревался прибыть в лагерь под Сен-Жан-д’Акром. Ветер продолжал крепчать, нанося с запада на небосвод тяжелые черные тучи. Корабли плыли осторожно, не упуская из виду темнеющий в отдалении слева анатолийский берег. Однако рано или поздно пришлось расстаться и с этим плечом суши, на которое в случае чего можно было бы опереться. Миновав мыс Гелидон, взяли направление на юго-восток — к берегам Кипра.

— Опять к Афродите! — весело возмущался Ричард. — Как нас на Страстной неделе водит мимо поганых языческих богов!

— Если б не Великий пост, — заметил Амбруаз, — в самую пору было бы помолиться Посейдону. Сдается мне, не удастся нам проскочить через эту бурю.

— Эх! — выдохнул Ричард. — Я все ждал, произнесет ли кто-нибудь это слово. И вот оно произнесено.

— Да уж куда там, — усмехнулся оруженосец Люк де Пон, — произноси не произноси, а и немые не избежали бы того светопреставления, которое на нас надвигается. Ишь каково уже бьет коленом о борт корабля!

— Проклятое Посейдоново колено! — прокряхтел Ричард.

— Не молитесь ему, так хоть не ругайте, ваше величество, — сказал Амбруаз. — Его коленка острей и сильней любого тарана.

— Говорят, у Саладина есть корабль с таким тараном, что на него можно насадить пять наших энеков, — сказал Роджер Говден.

— Вранье! — решительно заявил на это Робер де Шомон. — У Саладина вообще почти нет никаких кораблей. Хоть в этом-то он слаб.

— И то хорошо, — сказал Ричард, и в следующий миг корабль вдруг так тряхнуло, что многие не смогли удержаться на ногах.

— Святая мадонна! — взмолился один из священников, отец Пьер. — Безрассудно было отправляться в путь в Страстную пятницу. Недаром говорят, что в этот день Спаситель в ад спускается и нашим молитвам не внемлет.

Новый толчок Посейдона свалил с ног и отца Пьера, словно в подтверждение его слов.