– Вета! – хрипло шепчет он.

Краснея, как маков цвет, подхватываю ускользнувшую ткань и кое-как прикрываюсь.

А когда поднимаю голову, его губы накрывают мои в голодном, обжигающем поцелуе.

Тело накрывает жаркой волной, словно горячей тягучей лавой, затягивает в водоворот сладкого томления. Тихо всхлипываю и прижимаюсь теснее к Рейнхарду, зарываясь пальцами в его волосы. Я еще никогда и ни с кем такого не чувствовала, чтоб вот так, потеряв голову, откинув все сомнения, забыв о разногласиях погрузиться в омут ослепляющей страсти. Я хочу, чтоб это длилось вечно, чтоб его губы терзали мои, ласкали, покусывали, дарили наслаждение, но зажатое между нами покрывало, начинает медленно скользить вниз, оголяя тело. Кожа тут же покрывается мурашками, чувствуя прохладу воздуха, и это приводит меня в сознание.

Кое-как собравшись с силами, отрываюсь от Рейна и подхватываю край своей накидки.

– Остановитесь, – прошу я, не узнавая свой голос. Он звучит томно и слегка хрипло. А еще совсем неуверенно. Будто слова, слетевшие с моих губ лишь формальность и дань приличиям, а на самом деле я вовсе не хочу, чтобы прекращалось это безумие.

Рейн глубоко и шумно дышит, прожигая меня темнеющим взглядом, и отступает на шаг.

– Ты права, – соглашается мужчина. И в моем сердце эхом отдается сожаление. Как легко он обуздал себя и отказался от моих поцелуев. Мог бы для приличия и посопротивляться. Но, видимо, Кларисса целовала его гораздо лучше, чем я, имея обширную базу знаний и многолетний опыт.

Старательно отвожу взгляд, чтобы он не смог прочесть в нем острую обиду и горечь.

– Нам необходимо взять себя в руки и поговорить, – убежденно добавляет канцлер. Его рука проходится по волосам, взъерошивая их на макушке.

Чтобы как-то отвлечься, принимаюсь оглядываться по сторонам, прикидывая, куда мы попали. Комната удивляет своей простотой и уютом. А еще непохожестью на королевские палаты, и мне тут же становится спокойно, словно я, наконец, оказалась дома.

Деревянные стены, высокий торшер возле кровати, непритязательная добротная мебель. В них нет и намека на богатство и роскошь, лишь качество и удобство. Такой домик вполне мог принадлежать простому жителю,  а не канцлеру огромного королевства.

– Где мы? – удивленно спрашиваю.

– В моем охотничьем доме… Тут нас никто не побеспокоит. И, к твоему сведенью, – криво улыбается оборотень. – Если ты в данный момент прикидываешь способ еще раз сбежать, то вынужден предупредить – здесь на много миль вокруг нет ни души.

Вспыхиваю от возмущения, тут же желая доказать, что ни о чем подобном и не помышляла. Но увидев ехидный оскал оборотня, понимаю, что герр канцлер только этого и ждет, и с удовольствием полюбуется на то, как я в гневе буду сотрясать воздух и убеждать его в обратном. Посему цепляюсь совсем за другую фразу, которая меня немного удивляет.

– В твоем? – изумленно переспрашиваю, еще раз оглядывая более чем скромную обстановку.

– Я не всегда был канцлером, – улыбается Рейнхард, на этот раз вполне искренне. – Покой и уединение нужны даже сильным мира сего. Хотя, признаюсь честно, я не был в этом доме ужу много лет… Все времени как-то не хватало…

Теперь мне понятно и запустение, царящее тут, и затхлый воздух, и пыль на всевозможных поверхностях…

Это конечно прекрасно, что канцлер нашел минутку проведать свои владения, но пока совершенно непонятно, по какой причине именно сейчас и со мной.

– Почему мы тут? – ежусь от прохлады, догадываясь, что температура здесь явно ниже, чем в столице, а дом никак не отапливается, ведь в нем давно никто не жил.

Рейнхард окидывает меня внимательным взглядом и, заметив, что меня начинает потряхивать от холода, подходит к старинному дубовому шкафу, отворяет скрипучие двери и извлекает оттуда пушистый клетчатый плед, который сразу же накидывает мне на плечи. Становится гораздо тепе и уютнее, несмотря на то, от его пальцев, на секунду задержавшихся на моих плечах, меня словно бьет током, и в животе скручивается тугой узел вновь пробуждающегося желания. Что чувствует в этот момент сам Рейн, не знаю, но ладони быстро отдергивает и руки складывает на груди.

– Вы так и не ответили, – смущенно откашливаюсь. – Что мы тут делаем?

– Пытаемся сохранить тебе жизнь, – серьезно произносит мужчина. – Произошедшее с тобой, явно указывает на то, что предатель гораздо ближе, чем я думал. И доверять не следует никому в замке.

На секунду меня охватывает самый настоящий ужас. Сохранить жизнь? Меня хотят убить? Но зачем? Почему? Что я такого сделала? Я обычная и ничем не примечательная девушка, не принцесса, не королева, даже не аристократка, разве что иномирянка. Но об этом никто не знал… почти…

– Это из-за вас на меня покушались? – снова озвучиваю свою теорию. – И поскольку вопрос касается моей жизни, я хочу знать все! – вздергиваю подбородок, расправляю плечи и твердо добавляю. – Эту информацию вы не имеете права от меня скрывать!

Пускай только попробует снова от меня что-то утаить, увидит, что земные девушки, это не только бомбы замедленного действия, а еще ураганы и тайфуны, сметающие все на своем пути… когда их крепко разозлить.

– Хорошо. Уговорила, – удивительно легко соглашается Рейнхард.

И в душу сразу же закрадывается червячок подозрения – с чего это он так легко согласился. Носом чую, где-то здесь кроется подвох.

Рейнхард

Я вижу, как удивленно распахиваются ее глаза, как приоткрываются в изумлении зацелованные мной ярко-красные губы, как поднимаются вверх тонкие, словно нарисованные брови. Высокий лоб прочерчивает задумчивая морщинка, полагаю, маленькая лисичка изо всех сил пытается понять, что же подвигло меня на такое быстрое согласие и даже не догадывается, что причиной является она сама.

После того сумасшедшего поцелуя я окончательно понял, что бегай, не бегай от судьбы, а она все равно тебя настигнет. Познав вкус ее губ, я  понимаю, что отпустить свою избранницу не смогу, отказаться от нее не смогу. И сделаю все, чтобы она была со мной. Я и сейчас невыносимо хочу сжать ее в объятьях, зацеловать до тихих стонов и сладостной дрожи, наблюдать, как разгорается в ней страсть и желание, и наслаждаться этим столько, сколько будет позволено. Но я слишком зол, чтобы поддаваться эмоциям.

Мысль, что Вету могли растерзать, приди я на минуту позже, переворачивает все внутри и отрезвляет моментально. Познать друг друга у нас еще будет время, уж я-то побеспокоюсь об этом, а вот узнать, кто из моего ближайшего окружения точит на меня зуб нужно как можно быстрее. Пока они не предприняли вторую попытку.

Пронюхать, кем для меня является Вета, мои недруги не могли, возможно, просто воспользовались случаем захватить человека приближённого ко мне. Или убрать с дороги конкурентку, уничтожив таким жестоким способом. Не будь Цветана лисой, не продержалась бы и минуты со зверями один на один. Но так жестоко и импульсивно скорее поступила бы ревнивая женщина, а не мой неизвестный враг. Тот бы постарался извлечь пользу, пленив девушку, возможно, повлиять на реформы, которые я усиленно продвигаю в парламенте, или побеспокоиться о сохранении тепленького местечка, зная, что я скрупулезно чищу министерства от взяточников и хапуг.