давящим напором шершавой крупы, совершая руками плавательные движения, старались остаться на поверхности каменистой лавины.

Чёрная масса всё пребывала и пребывала. Милу оттесняло всё дальше. Дима ощутил, что уже не разбирает где верх, а где низ. Он приоткрыл рот и по стекающей слюне вычислил расположение тела. Метнулся вверх всем существом, сопротивляясь засасывающему потоку. Ему удалось выпрямиться и на мгновение задержаться на поверхности. Милы нигде не было видно. И тут всё остановилось. Пыль постепенно оседала, расширяя обзор. Барахтаясь, Дима ринулся в ту сторону, где ему казалось, он в последний раз видел Наузову. Всё тщетно. Отыскать здесь, что-либо было невозможно. Молитва сама сорвалась с губ парня.

— Господи, спаси и помилуй! Пусть она останется жива! Прости нам все согрешения! Я не могу без неё! Пусть она будет жива!

Горячая слеза побежала по щеке Димы, он во весь голос позвал:

— Мила! Мила!

Ответа нет. Он продолжал бормотать слова молитвы и с неистовой скоростью ворошить всё вокруг. Шансы отыскать Наузову невредимой сокращались с каждой секундой.

— Кхе-кхе…

Дроздов резко обернулся. Каменная крошка справа зашевелилось, обнажая Милу. Припорошённая пылью чумазая Наузова, сверкая белозубой улыбкой, протянула к нему руки и шутливо осведомилась:

— Кого-то потерял?

Секундное оцепенение спало. Он упал на колени, усадил её, схватил в объятия и крепко прижал. Через мир Дима резко отодвинулся и, вглядываясь в необыкновенные глаза, с укоризной спросил:

— Почему сразу не отозвалась?! Знаешь ты кто после этого?!

— Я… Мне было любопытно послушать…

— И угораздило меня запасть на такое любопытное создание…

— Ты… Я тебе нравлюсь по-настоящему?

— Да.

— И ты хочешь, чтобы я была рядом?

— Да, даже несмотря на то, что мы оба знаем, что наша жизнь не будет лёгкой. Скорее наоборот, она будет сложной, очень сложной. Но я очень рад, что нашёл тебя.

— Это я нашла тебя. Я приехала в Воронеж и…

Их первый поцелуй получился не ловким и со вкусом крупинок марсианских минералов. Грязная пудра нисколько не скрывала красоту Наузовой, девушка расцвела как весенний бутон от мягкого прикосновения его губ. Мила сделала робкую попытку отстраниться и смущённо проронила:

— Там термитник засыпало. Только макушка торчит.

Дима с затяжкой моргнул. Встал и помог подняться Миле. Он запустил изучающий взгляд по сильно изменившемуся каньону и отстранённо подытожил:

— Термиты выход обнаружат, спасать их не надо. Нам следует поспешить, Солнце покажет, где наконечник. Пусть тут и барханы теперь, но по склону мы взберёмся куда быстрее.

Подъём занял значительно больше времени, чем предполагал Дима: ноги утопали в зыбкой субстанции из разных фракций мелких камней и твёрдых частиц смоляной пыли. Буксуя и кашляя, они шли, невзирая на тягости, томимые предчувствием окончания затянувшегося путешествия. Когда Дима с Милой взобрались на гору, солнце переместилось к середине небосвода. Перед сморёнными подростками, к их безмерному удивлению, предстал удивительно ровный однообразный серебристо-янтарный ландшафт. Редкие шипообразные низкие скопления глыб причудливых форм безжизненного горного плато выпирали радиальными пиками. Эти образования из пористого вулканического стекла, являясь единственным украшением бескрайнего простора, нисколько не закрывали обзор.

— Теперь куда? — растерянно спросила Мила, уставившись на необъятную пу́стынь.

Дима приставил ладонь козырьком. — Блеск. Ищем любой блеск на поверхности.

Вглядываясь в матовость невзрачного пейзажа, подростки исследовали унылое пространство, на котором, поднимая крошечные столбики пыли, неспешно играли кроткие ветерки.

— Там вроде бы что-то красным сверкнуло… — неуверенно сказала Мила, указав направление.

— Надо посмотреть, — обрадовался зацепке Дима.

Обнаруженный насыщенно красный огонёк то ярко мерцал как рубиновая звезда на новогодней ёлке, то таял как мираж и подростки делали остановки, ожидая, когда он появиться снова.

— Да он нас дразнит! — резко остановившись, вспыхнула от недовольства Мила, когда огонёк опять пропал, она топнула и горестно добавила, — и вообще может быть мы зря к нему идём… Вдруг это галлюцинация. Мне кажется, что перед тем как исчезнуть, он точно машет нам на прощанье…

— Я сомневаюсь, что это иллюзия, — аккуратно подтолкнул Милу юный волхв.

Она двинулась дальше, но продолжала возмущённо упорствовать. — А если у нас совместная галлюцинация и мы гоняемся за призраком?

— Раз ты способна рассуждать о том, что у тебя, вероятно, появилась галлюцинация, значит это точно не она, — попытался пошутить Дима.

— Неостроумно. Ты не доктор и не можешь с такой уверенностью об этом заявлять.

— Твоя правда. Но в данном случае я полагаюсь на Дивинус. Уж если наш враг верит, что мы справимся, то почему я должен раскисать и сомневаться в себе? И вот что ещё важно: мы всё время идём по одной траектории. Огонёк возникает примерно на одном и том же месте. Он не удаляется. Мы идем, и он становится ближе. Посему это не фантом. К тому же он как если бы приседает: поднимается-опускается.

Мила поморщилась, но возражать не стала. Через какое-то время Дима запереживал. И не оттого, что Наузова надолго умолкла, а потому что огонёк в этот раз дольше обычного не появлялся на горизонте.

«Да что же это такое! Неужели ложная цель! Мы уже должны были до него добраться!» — ругался про себя юный волхв.

Неожиданно Мила коснулась его плеча. — Ты это слышишь?

Дима смятенно напрягся. Пока он мысленно бранился, упустил из виду, что воздух буквально сгустился и потяжелел. Область вокруг насытилась странными туманными парами, чётко напоминавшими вонь плавящейся от перегрева изоленты. Мелкие пылинки чудно облепили шипы глыб: точь-в-точь как если невидимая рука намагнитила их, словно эбонитовые палочки шерстяными тряпицами и те стали притягивать к себе мельчайшие частички, припушаясь как снегом. Появился аналог технического жужжания как у трансформатора. Наэлектризованность обстановки отдавала неизвестного рода лабораторией, в которой прямо сейчас проходили опыты. Шестое чувство подсказало Диме что делать. Дроздов присел и, очистив местечко от острых камушков, приложил растопыренные ладони к грунту. Мила повторила его действия.

— Как будто гул идёт, — предположил Дима.

— Землетрясение! — сглотнув, охнула Мила.

— Не. Звук равномерный. Работает какой-то механизм…

— Б-большой механизм, — пробормотала Мила, вскинув брови. И тут она громко ойкнула и отпрыгнула.

Дима отскочил к Наузовой, наблюдая, как рассыпчатый грунт оседал и проваливался там, где они только что были. Как они робко отступали, не имея права развернуться и бежать, поскольку любое резкое движение могло обрушить шаткие края расширяющейся воронки.

— Зыбучие пески! Зы…. — закричала Мила, но слова застряли в горле, — подожди-ка там что-то вылазит?

Посреди быстро растущей в масштабах окружности, покрытой мелкой песчаной рябью, появилась миниатюрная плоская рубиновая пирамидка. Она поднималась, представляя взору вершину металлической стелы-конуса, уходящей широкими гранями куда-то вглубь.

Дима сразу узнал этот камень: «Потрясающе! Мы нашли частицу Коркулум! Так и есть, Дивинус