Задняя часть нарт уходила под воду, передняя смотрела в небо, а собаки с придушенным воем отчаянно скребли когтями по льду. Но лед был гладким, как сланец, и нарты утаскивали собак в неумолимо расширяющуюся темную пасть воды. Охотники с других упряжек остановили нарты и пытались оттащить собак на твердый лед. Тсеид лег на бок, чтобы не давить всем весом на лед, и пытался спасти упряжку, но все ближе соскальзывал к темной воде.

Йаким резко остановил нарты и бросился на помощь. Он был в два раза сильнее любого охотника, и вскоре они с его помощью вытащили и собак, и нарты на крепкий лед.

Но к ужасу Ренн, Йаким, вместо того чтобы продолжить путь, скомандовал, чтобы все вышли с замерзшей реки на берег. Там он развел костер, а Тсеид и остальные охотники тем временем стянули через голову парки и сушили их, окуная в сугробы и стряхивая снег.

Ренн никто не отвязал от распорок нарт, она лежала и скрипела зубами от бессилия. Охотники уселись вокруг костра и молча жевали полоски сушеного мяса из своих припасов. Тсеид злобно поглядывал на Ренн, он, несомненно, винил в случившемся захваченную в плен Сдирающую Кожу.

Йаким подошел к нартам и присел на корточки, чтобы проверить, крепко ли она связана. Ренн не сдержалась, спросила, далеко ли еще до лагеря.

– Можешь распрощаться с надеждой спасти друга, – с набитым сушеным мясом ртом ответил Йаким.

– А я и не надеюсь, – сказала она.

В костре потрескивали ветки, искры, поднимаясь к небу, таяли, как исчезающие в темноте души, а вокруг стоял укрытый снегом безмолвный Лес.

Ренн почувствовала на себе чей-то взгляд и обернулась.

Волк был почти невидим среди сосен, только глаза отражали красный свет костра. Ренн встретилась с ним взглядом, а в следующее мгновение он исчез.

Никогда в жизни Ренн так сильно не жалела о том, что не понимает язык волков. Совсем недавно она слышала вой Волка, а чуть позже – как где-то вдалеке завыл в ответ Торак. О чем они переговаривались? О чем сейчас ей хотел сказать Волк?

А Йаким все сидел на корточках и проверял, крепко ли она привязана к распоркам нарт.

– Странно, – пробормотал он, – уже не один день ходят разговоры о большом сером волке, который появляется и исчезает бесшумно, как снег. – Немного помолчал и продолжил: – Вот только сейчас видел, как он на тебя посмотрел. Ты умеешь разговаривать с этим существом?

– Он не какое-то там существо, – буркнула в ответ Ренн. – Он – Волк, и у него есть душа.

Йаким опустил голову так, чтобы воротник парки скрыл нижнюю часть лица и охотники не могли увидеть, что он разговаривает с пленницей.

– Все спрашиваю себя – станет Сдирающая Кожу предлагать исцелить больные глаза Избранного? И станет ли она расстраиваться из-за того, что кто-то сломал ее лук? Не знаю, если только…

Ренн тоже опустила голову, чтобы никто не заметил, как она говорит.

– Если что?

– Если это не уловки и она просто хочет завоевать мое доверие.

Ренн втянула воздух сквозь зубы:

– Ну и что ты думаешь?

– Сказал же – не знаю. Но есть кое-что еще. За несколько дней до удара Звезды-Молнии сестра моей матери умерла от падучей болезни. Мы упокоили ее тело в Дереве Смерти далеко к западу отсюда. А потом – после удара Звезды-Молнии – я вернулся к тому дереву, чтобы оставить приношение ее душам. – Йаким посмотрел Ренн в глаза. – Сдирающие Кожу срезали ее Метки Смерти. Они вырезали ее язык и глаза… Но что-то не сходилось…

Йаким перешел на шепот:

– Кто-то нанес ей новые Метки Смерти… И они оставили следы. Следы башмаков, которые мы в Глубоком Лесу не делаем. У них, чтобы лучше цепляться за лед, к подошвам были привязаны полоски с колючками из костей морских собак. – Йаким мельком глянул на подошвы башмаков Ренн. – И я вот спрашиваю себя, почему кто-то из Сдирающих Кожу нанес на мертвое тело новые Метки Смерти?

– Да потому что я не Сдирающая Кожу, и ты это знаешь! Я – колдунья! Я пришла сюда, чтобы провести обряд. – Ренн коротко рассказала Йакиму о четырех стрелах. – Поэтому я так злюсь! Не хочу я быстрее попасть в ваш лагерь, нет у меня никакого послания к вашему вождю… и мне плевать на моего друга! (Прости, Торак). Единственное, что важно, – это обряд, а время на исходе. Я должна провести обряд к третьей ночи темной луны. Теперь ты понимаешь, почему должен меня отпустить? Это наша единственная возможность вернуть Первое Дерево!

Йаким слушал очень внимательно, но лицо оставалось непроницаемым.

– Этот обряд… если ты все это сейчас не придумала… Где ты должна его провести?

– В Лесу есть место, которое можно найти, только если заблудишься. Это все, что я знаю.

Йаким фыркнул:

– Вот теперь я вижу, что ты колдунья! Сколько ни спрашивай, ни одного прямого ответа не услышишь!

– Так ты мне поможешь или нет?

Йаким нахмурился:

– Скажи, ты предвидела удар Звезды-Молнии?

– Нет, – призналась Ренн. – Прошлой осенью я видела знаки, которые предвещали наступление чего-то страшного, но не могла понять, что именно это будет. Никто из нас не понимал.

– И тебя удивляет, что мы повернулись против колдовства?

– Против или нет, для вас ведь главное, чтобы Лес не погиб! А если есть еще хоть какой-то шанс, что обряд сможет его спасти, то…

– Хватит! Ты врала раньше, врешь и сейчас!

После этого Ренн даже рот открыть не успела, Йаким, тяжело ступая, пошел к остальным охотникам. Она не слышала, что он им сказал, но все сразу вскочили на ноги. Один затушил снегом костер, остальные собрали снаряжение и быстро направились к нартам.

Тсеид попробовал сцепиться со старшим охотником:

– Сначала ты хотел, чтобы собаки передохнули, а теперь хочешь, чтобы мы, не отдохнув, сорвались с места!

Что бы ему ни ответил Йаким, Тсеид решил, что лучше отступить, и вскоре подгоняемые прутьями собачьи упряжки сорвались с места. Но в этот раз Тсеид с остальными ехал впереди, а Йаким – в хвосте.

И Ренн, снова потеряв надежду на побег, смотрела на проплывающие мимо берега и звезды в небе, которым не было дела до ее участи. У нее не получилось, скоро ее привезут в лагерь Избранных, и Наигинн убьет ее… как наверняка уже убил Торака.

Однако очень скоро Ренн поняла, что ошибается. Если бы Наигинн убил Торака, Волк бы выл от отчаяния. Но нет, он выл настойчиво, как будто призывал ее действовать. Значит,