— Вика, банку кофе принеси, — раздалось за спиной Жанны. — Пожалуйста.

Она растворимый кофе не пила, мама утверждала, что ничего вреднее не существует. Обычно Жанна мать не слушалась, но этому совету следовала потому, что суррогат казался ей потрясающе невкусным.

Жанна бросила в чашку пакетик чая, залила кипятком. Не глядя на Ивана, понесла чашку к своему столу, поставила на бамбуковую подставку.

Опять принялась тестировать программы. Время бежало быстро.

Снова захотелось чаю. На этот раз на кухне никого не было. В мусорном ведре валялась банка из-под кофе, а новой на столе не оказалось.

Наглость Вики перешла все пределы.

Жанна достала телефон, набрала секретаря.

— Вика, тебя просили принести банку кофе, — стараясь не орать, напомнила Жанна.

Трубка молчала.

— Вика, ты меня слышишь? — спросила Жанна.

— Пусть придут и возьмут сами, — тихо ответила секретарша.

— Что? — не поняла Жанна. — Вика, ты как себя чувствуешь?

— Хорошо. Спасибо, — вежливо ответила секретарь.

Жанна уставилась на сирень, покрытую каплями дождя. Она умела отвечать на хамство и никогда из-за него не расстраивалась, но сейчас почему-то растерялась настолько, что опять показалась себе попавшей в другую реальность. В реальность, где она, Жанна, никто. Пустое место.

Наверное, у нее не в порядке нервы.

Хорошо, что в кухне она одна и никто не видит ее слабости.

— Миша. — Жанна, глубоко вдохнув и выдохнув, позвонила мужу. — Пожалуйста, уволь Вику.

— За что? — буркнул Новиков.

— За то, что она меня достала! — взорвалась Жанна. — Она всех уже достала!

— Да что случилось-то?

— Она не принесла нам кофе!

— Какой кофе? Ты с ума, что ли, сошла? Она не обязана варить кофе всей фирме.

— Мы попросили ее принести нам банку кофе, — спокойно объяснила Жанна. — Растворимого. А она не принесла.

— И что сказала? — поинтересовался Новиков.

— Сказала, чтобы сами за ним пришли. Миш, она ведет себя вызывающе, неужели ты не видишь? Ее надо увольнять, зачем нам в фирме дура и хамка?

— Да кончай ты! Я попросил ее привести в порядок внутреннюю документацию, ей просто некогда. — Он врал, вся документация была в порядке, Жанна хоть и не регулярно, но следила за этим. — Вика дура, но специально-то цепляться к ней зачем. Скажи парням, пусть сами принесут себе кофе. Не развалятся.

Жанна вернулась за компьютер, тронула мышь рукой, чтобы «оживить» экран.

Мимо прошел Иван, она скользнула по нему взглядом. Он внезапно остановился, замер, наклонился к ней и позвал:

— Покурить не хочешь?

— Хочу, — кивнула Жанна. Достала сигарету, двинулась за ним следом, в курилке прислонилась спиной к холодной стене.

Он не попытался ее обнять, стоял поодаль, даже смотрел мимо нее, но она поняла — спрашивает, что случилось. Что-то у нее произошло, если она внезапно окунается в другую реальность. Миша этого не понимает или не хочет понимать, а Иван уловил.

Жанна пожала плечами — все в порядке.

И опять он не сделал попытки ее обнять, стоял молча, сбрасывал пепел в урну. Жанна докурила сигарету, торопливо вышла из курилки.

Больше всего на свете ей не хотелось оттуда уходить. Ей хотелось стоять рядом с Иваном. Долго стоять. Всю оставшуюся жизнь.

Жанна села за компьютер, Иван появился через минуту с банкой противного растворимого кофе в руках, прошел на кухню, вернулся. Не посмотрев на Жанну, уселся на свое рабочее место.

Она ни слова не сказала ему про кофе. И про то, что Миша унизил ее перед секретаршей. Она не предполагала, что кто-то может прочесть ее мысли.

Ей стало страшно, что Иван уволится, тогда она не сможет чувствовать его присутствия за своей спиной и останется совсем одна.

Уезжая накануне из квартиры Владислава, Ольга собрала все, что напоминало о бывших хозяевах, в большую сумку. Кидала туда документы, старые альбомы с фотографиями, счета. Вообще-то бумаг было немного, но сумка получилась увесистая, Ольге даже пришлось вызвать такси.

Конечно, память о хозяевах за один раз не сотрешь. Оставались картины на стенах, безделушки на книжных полках, но это Ольгу не смущало. Она не виновата в том, что Сонькина семья сгинула в никуда. Что же ей теперь, от квартиры отказываться?

Разобрать бумаги хотелось немедленно, еще вчера, но Павлик обещал привести вечером свою подругу, и времени заняться чужими документами у Ольги не было.

Девчонка ей и понравилась и не понравилась. Понравилась тем, что смотрела на Павлика с непритворной любовью, ходила за ним, как собачонка, к себе внимания не привлекала, Ольгу слегка побаивалась. Девочка казалась беззащитной, и Ольга почувствовала себя уверенно. А ведь перед приходом молодых волновалась, хоть и ругала себя за это.

Еще совершенно неожиданно ей понравилось, что одета девочка Юля простенько, сразу видно, что из бедной семьи. В этом тоже были и плюсы и минусы. Богатая семья невесты могла бы считать свою дочь выше Павла по невидимой, но ощущаемой всеми шкале ценностей, а это никуда не годилось. С другой стороны, обеспеченные родители могли бы помочь молодым, а так им придется пробиваться безо всякой помощи. То есть с ее помощью. Впрочем, это хорошо, дети будут ей обязаны. Правда, она отлично знала, что люди редко бывают благодарными.

Не понравилось же Ольге то, что смотрел сын на свою невесту с не меньшей любовью, чем та на него. Ольга понимала, что ревнует. К тому же очень обидно было, что на нее никто никогда так не смотрел. Ни Коля, ни другие мужики.

В целом же впечатление от встречи осталось неплохое. Когда-нибудь сын должен от нее оторваться, от этого не уйдешь и ничего с этим не поделаешь. А девочка кажется тихой и безобидной, это куда лучше какой-нибудь уверенной громкоголосой стервы.

К тому же тихая и безответная едва ли будет биться насмерть при разводе, если таковой наметится. Впрочем, тут ничего угадать нельзя, люди иногда открываются с такой стороны, что только диву даешься.

Ольга вчера вела себя с молодыми идеально, была в меру ласковой, в меру грустной, и девочке Юле, кажется, понравилась. Ну и хорошо, Павлику не в чем будет мать упрекнуть, а это для нее очень важно.

После ухода сына и Юли желание заниматься бумагами Владислава пропало совсем, Ольга посмотрела какой-то детектив по телику, ничего не поняла и легла спать.

Утром ей тоже было не до документов бывшей мужниной семьи, поскольку дело она наметила себе неприятное, но необходимое — позвонить следователю. Хорошо, что его телефон ей дала бывшая подруга свекрови Надежда Сергеевна, внук которой, собственно, и организовал похороны. Позвонить было необходимо, Павлик — единственный наследник и совсем не интересоваться делами следствия неприлично.