явив ясно, кто она, – продолжал Хонхэй. – Она отважнее любого мужчины среди нас. – Он остановился и обвёл глазами солдат. Пусть хоть один посмеет опровергнуть его. Пусть только попробует.

Мулан глядела на него, и в горле у неё встал комок. Несмотря на её предательство, Хонхэй вступился за неё. Она не смела и надеяться на подобное, и накатившее на неё волной чувство благодарности было безмерным. Однако чувство это только росло, поскольку другие солдаты, следуя примеру Хонхэя, один за другим вставали на её защиту.

– Я верю Хуа Мулан! – сказал один.

– Да! – подхватил другой.

Душа Мулан воспарила, когда и Сверчок, и По, и даже Яо присоединили свои голоса к одобрительному хору. Они не отступились от неё; даже без её маскарада они верили в неё.

Но верил ли ей командующий Тун?

Мулан повернулась к нему. Его лицо было неподвижно, а выражение совершенно непроницаемо. Крики солдат вокруг них стихли. Казалось, целую вечность они стояли лицом к лицу, не произнося ни слова и даже не моргая.

– Принесите мне мой меч, – велел командующий Тун.

Когда сержант Цян бросился исполнять приказ, солдаты встревоженно переглянулись. Что командующий собирается делать? Стоя перед ним, Мулан приготовилась к худшему.

– Хуа Мулан, – заговорил командующий Тун, впервые называя её настоящим именем, – твои действия принесли позор и бесчестье этому полку, царству и твоей собственной семье. – Он остановился. Но, когда он заговорил снова, в его голосе звучало уважение: – Но твоя верность и твоя отвага несомненны. Ты поведёшь нас в нашем походе к Императорскому городу. – Обернувшись, он распорядился: – Готовьте лошадей!

Мужчины пришли в движение, наполняя долину бряцаньем мечей, и Мулан очутилась в кругу братьев по оружию. Она испытывала гордость, когда поднялась на вершину к святилищу. И она чувствовала собственную силу, когда обманула армию захватчиков и спровоцировала сход лавины с гор. Но это было ничто по сравнению с тем, что она ощущала теперь. Она спасёт императора. И не как рядовой солдат, а как военачальник – и в собственном обличье.

Глава 20

В императорском дворце было тихо. Стоящее высоко в небе солнце протянуло длинные тени через весь тронный зал. Сидя на троне, император молчал, погружённый в свои мысли. До него дошли новые донесения о бесчинствах, творимых Бори-Ханом и его воинами-тенями на Шёлковом пути. Как скоро паника распространится по его царству – вопрос лишь времени. А за паническим страхом последуют неурядицы и опасность. Это недопустимо. Ему необходимо защитить свой народ и спокойствие империи.

Услышав, как открываются двери тронного зала, император поднял глаза. Его советник шёл к нему, и даже по шагам было ясно, что дело безотлагательное. Подойдя к трону, он склонился в низком поклоне.

– Ваше величество, – начал он. – Дозвольте обратиться к вам наедине?

Император кивнул, старясь сохранять невозмутимое выражение, и чиновники и прислужники отошли назад. Он давно знал советника и понимал, что, раз он выглядит настолько обеспокоенным, случилось что-то истинно дурное.

К сожалению, он был прав.

– Разведчики донесли мне, что Бори-Хан проник в город, – напряжённым голосом сказал советник. – Он находится в Новом дворце, где собрал небольшое число редкостно искусных убийц.

Император в задумчивости склонил голову, мысли его кипели. Бори-Хан осмелился захватить Новый дворец. Название не обманывало: здание даже не было достроено. Замысленный в память об отце дворец был дорог императору. Однако охраняли его хуже, что и делало его относительно лёгкой мишенью. Но, если Бори-Хан овладеет им, он ясно заявит о собственной силе.

Когда император поднял голову, привычное спокойное и ласковое выражение исчезло. Это было яростное лицо воина, несущего смерть.

– Приготовьте мою стражу, – велел он. – Мы выступим немедленно.

– Ваше величество, – запротестовал советник, – это слишком опасно.

– Твоя верность и забота о моей безопасности достойны уважения, – промолвил император, недвусмысленно показав, что не станет слушать возражений советника. Сделав знак военачальникам и прочим чиновникам, выдвинувшимся вперёд из тени, он приготовился отдать распоряжения.

Однако советник опередил императора, не дав ему заговорить.

– Простите мне мою дерзость, ваше императорское величество... – начал он под суровым взглядом императора. Но всё же император дозволил ему продолжить: – Поставьте меня во главе императорской армии. И, по меньшей мере, дозвольте мне велеть им последовать за вами и окружить Новый дворец.

Император молчал, взвешивая слова советника. Молчание его позволяло советнику продолжать, и он не преминул воспользоваться случаем.

– Прошу вас, подумайте о ваших подданных. Об их безопасности следует позаботиться.

Эти слова возымели своё действие. Хоть это и было противно желанию императора, однако советник был прав. Будучи императором, он не мог ринуться в подготовленную врагом западню без сопровождения и оставить империю без правителя. Нет, советник был прав.

Повернувшись, он отдал приказ.

– Я ставлю моего советника во главе императорской армии. Его слово – моё слово. – Военачальники и военные отдали поклон, выражая своё согласие, и император продолжал звучным голосом: – Этот негодяй совершает набеги на наши торговые пути! Этот убивец угрожает укладу нашей жизни! Я покончу с этим Бори-Ханом, как покончил с его отцом. Собственной рукой.

Не говоря больше ни слова, император решительно вышел из тронного зала. Позади стоял советник и смотрел. Несколько минут он стоял неподвижно, сузив глаза и сцепив руки перед собой, хотя вокруг него суетились чиновники и военачальники. Затем он подошёл к одному из окон. Когда он увидел, что император выезжает из дворца в окружении своей стражи, в глазах его мелькнуло удовлетворение.

Повернувшись, советник взглянул на одного из военных.

– Немедленно созовите всех императорских стражей на этой площади. Отзовите всех стражников от всех башен и всех ворот.

Это распоряжение было встречено обескураженным шёпотом.

– Но кто будет защищать город? – спросил военный.

– Ты оспариваешь волю его величества? – рявкнул советник.

Военный тотчас затряс головой.

- Конечно же нет, советник, – сказал он, уступая. – Я тотчас всё исполню.

Когда тронный зал опустел, советник подошёл к трону. А на ходу он поднял руку и вынул из-за ворота шпильку. Тело мужчины обмякло и без чувств упало на пол, а сотня маленьких птах вспорхнула на месте, где он стоял. Это с самого начала была Сяньян. Птички взлетели и выпорхнули в открытую дверь. Поднявшись в небо, они летели плотной стайкой, перетекая и меняя форму, а затем выстроились тёмной вереницей.