— А с чем уехал Денис?

— С макулатурой.

— То-то у меня сон был такой крепкий. Здорово. Выходит,обобрала до нитки?

— Обижаешь. Здесь пятьдесят четыре. Тысячу я оставилаДенису. Это его обычная такса, как договаривались.

Люська хмыкнула и покачала головой.

— Мы с тобой — команда, ей-богу. Мы выиграли. Мы целы,мы сохранили наши деньги и прихватили чужие. Где наши крутые мужики? —Люська опять покачала головой и засмеялась. — Я всегда говорила, кое-чтомы умеем.

— Не очень-то зазнавайся, — усмехнулась я, —проблемы еще остались.

— Ерунда. А чего это мы коньяк хлещем? Выпьем-канационального напитка по такому случаю.

— Наливай.

Мы выпили, закусили и поболтали о том о сем.

— Знаешь, я хотел а бы кое-что послать Сереге, из своейдоли, само собой. Ты не против?

— Он догадается.

— Я ж не дура, придумаю что-нибудь. С моей точкизрения, он заслужил.

— В таком случае дай ему восемнадцать тысяч, —пожала я плечами, — третью часть.

— Спасибо, — кивнула Люська. Она помешала кочергойугли в камине, красные отблески пламени плясали на ее лице, а она вдругсказала:

— Все-таки грустно, что не нашлось мужиков нам подстать.

Я опять пожала плечами и улыбнулась.

А еще через день произошли два события, которые навсегдаизменили нашу с Люськой жизнь.

Первым было появление Сереги. Он пришел, когда мы обедатьсадились. Были неизменные блины, правда с икрой, а для меня сосиски. Тут ираздался звонок. Серега вошел в кухню, кивнул, увидев меня.

— Ты здесь? Хорошо, я звонить хотел.

— Чего пришел-то? — не очень вежливо спросилаЛюська.

Серега помолчал, разглядывая свои ноги, и выдохнул:

— Денис объявился. Мы переглянулись.

— То есть не он сам, — поспешно сказалСерега. — В общем… он мне деньги прислал.

— Что значит прислал? — сурово спросилаЛюська. — По почте, что ли?

— Нет. — Серега головой покачал. — Потелефону позвонили, потом в дверь. Выхожу, на пороге сверток. Я, если честно,разворачивать боялся, ну как рванет. Потом слышу, не тикает. Вообще,восемнадцать тысяч баксов, — он усмехнулся, — братик решил, что язаработал.

— Смотри-ка, есть все-таки совесть у человека, —покачала головой Люська. Серега извлек из кармана два свертка и пододвинул ихнам.

— Вот здесь по шесть тысяч. Я думаю, так справедливо.Хотя деньги, конечно, ваши.

Мы опять переглянулись, я подняла брови и пожала плечами.Люська с полминуты размышляла и вдруг начала хохотать. Вслед за ней засмеяласьи я. Мы хохотали, вытирая слезы и глядя на ополоумевшего Серегу.

— Ну чего вы? — не выдержал он. Люська подошла кнему, положила руку на плечо и сказала:

— А знаешь, Серега, ты единственный стоящий мужик извсех, кого я знаю. Как хочешь, а придется тебе на мне жениться.

— Да я и сам хотел предложить, — пожал онплечами, — боялся, смеяться будешь. Или пошлешь подальше.

— Ага. Что я, по-твоему, дура, от своего-то счастьяотказываться. — Люська обняла его и поцеловала в макушку. — Женю ятебя, ей-богу, женю.

— Люд, — сказал он, закидывая голову. — Еслиты не против… тут парень знакомый машину продает, «Мерседес», из Калининградапригнал, выглядит, как новенькая. За пять штук отдаст. Машина ведь нам нужна?

— Забудь об этом дерьме, — усмехнуласьЛюська. — Купишь «Мерседес» последней модели, и никакого старья.

Тут я влезла: пододвинула деньги и сказала:

— Возьмите, это вроде как на свадьбу, в подарок.

— Ага, — хмыкнула Люська, а я поспешила поправиться:

— Ну, к самому-то торжеству поднакоплю деньжат и ещечто-нибудь куплю, недорогое, конечно. Мы с Люськой опять захохотали.

— Вы чего такие? — удивился Серега, а Люськасквозь смех сказала:

— Как-нибудь я тебе объясню.

Тут и Серега начал смеяться, бог знает чему. Кухнязаколыхалась, стены завибрировали, а Люська, взмахнув рукой, задела кофейник,он кувыркнулся и упал, а Серега заорал: кофе был горячий.

— Только не это, — взмолилась я и бросилась кдвери.

И я пошла домой. День был теплый, солнце светило, и, хотьотпуск кончался, настроение было весеннее. Возле моего подъезда стояла машина.Я подошла, открыла дверь и сказала, садясь:

— Привет, Равиль. Не ожидала тебя увидеть.

— Серьезно? — удивился он. — А я думал, этосамо собой разумелось.

Он был в дорогом темно-синем костюме, светлой рубашке инедавно из парикмахерской: волосы подстрижены и тщательно уложены.

— Выглядишь женихом, — улыбнулась я.

— Не очень смешно в моем возрасте?

— Нормально.

Он помолчал немного, разглядывая меня, и сказал:

— Можешь жить спокойно. Неприятностей не будет.

— Спасибо, — кивнула я.

Равиль прикурил сигарету, печатка на мизинце сверкнула тремябриллиантами.

— Я боялась, что ты ее потерял, — сказала я,улыбаясь.

— Давно поняла?

— Еще там, у Люськи,

— Как? — спросил Равиль.

— Голос. У тебя потрясающий голос.

— У меня немало других достоинств, — засмеялся он.

— Как-нибудь расскажешь, — ответила я, и мы обапосмеялись.

— Денис ушел, — через минуту сказал Равильсерьезно. — Мне жаль, что я не смог вернуть тебе деньги, девочка.

— Попробую пережить это, — пожала я плечами.

— Кстати, о деньгах. — Равиль опятьулыбнулся.. — Я тут на досуге прикинул, так у меня их слишком много дляодного. Вполне хватит для двоих, для меня и для тебя. Для нас.

— Видишь ли, — сказала я, вытаскивая сигарету изпачки, — в общем-то, деньги не такая уж большая проблема для меня. Есличестно, на жизнь мне всегда хватало.