– Проходите, Вадим Антонович вас примет, – проговорила, возвратившись, девица.

Сашка на радостях едва не ляпнула в ответ: «Да вы че, правда, что ли?» Но вовремя сдержалась и лишь торопливо принялась расстегивать пальто, чтобы повесить его на предложенную девицей вешалку. «Стрикозловская Ариадна Жорьевна», – прочла Саша на бейджике, когда передавала девице пальто.

Вау! Нет, есть все-таки на свете люди, которым не везет больше, чем ей, с жалостью глядя на Ариадну Жорьевну, подумала сыщица, а потому грех ей Бога гневить. И, отбросив уныние и безнадежность и тихонько перекрестившись по пути в кабинет адвоката, Сашка натянула на лицо бодрую улыбку и расправила плечи. Действительно полегчало.

– Итак, чем обязан? – церемонно спросил адвокат после процедуры знакомства, когда Саша устроилась возле его стола.

– Меня интересует дело, которое вы вели тринадцать лет назад. Дело Алены Огородниковой, ее обвиняли в торговле наркотиками, – с извиняющейся улыбкой проговорила девушка.

– А в связи с чем вас интересует столь давнее дело? – проявил профессиональную бдительность адвокат.

– Алена Огородникова была убита около месяца назад в собственной квартире, преступник пока не найден, – коротко осветила ситуацию Саша.

– Ах, вот как, – понимающе кивнул адвокат лысоватой вытянутой головой. – Понимаю. Что ж. Я помню это дело, но, разумеется, в общих чертах, чтобы говорить о деталях, мне нужно заглянуть в архив. Хотя кое-что, возможно, сохранилось у меня в компьютере, – задумчиво проговорил он, теребя подбородок.

– Да. Вот мои заметки, – оторвался от экрана компьютера Лепшин. – Итак, что вас интересует?

– Меня интересует, какую роль в судьбе Огородниковой сыграл Виталий Рогутский и были ли в деле другие значимые персонажи, связанные с покойной?

– Ну, роль Рогутского… кстати, насколько я понимаю, он тоже не так давно погиб, я видел сюжет по телевизору, – вопросительно взглянул на Сашу Вадим Антонович.

– Совершенно верно, разбился на машине, – коротко, нетерпеливо ответила та.

– Гм. Так вот. Роль в этом деле Рогутского была лично для меня очевидна. Огородникова была лишь его пособницей в лучшем случае. Да, это она передала пакетик с наркотическим веществом закупщику. Но дал-то ей этот пакетик именно Рогутский. Именно в его квартире был склад, он знал поставщиков и имел свою избранную клиентуру, но этот факт следствие отчего-то доказать не смогло, – пожал плечами Лепшин.

– В смысле, не захотело? – уточнила Саша, потому как интонация адвоката позволяла трактовать его слова как угодно: и как иронию, и как обычную констатацию фактов.

– В смысле, не нашло достаточных улик и доказательств, – тем же неопределенным тоном пояснил Лепшин.

– Но ведь вначале его, кажется, тоже арестовали? – хмурясь от натуги, спросила девушка, не понимая, как вывести скользкого Вадима Антоновича на прямой открытый разговор.

– Да. Вначале арестовали. Но у Рогутского был свой адвокат, и спустя сутки его освободили.

– Они дали взятку? – попробовала зайти с другого бока Саша.

– У меня такой информации нет, – выдал очередной неинформативный ответ адвокат.

Да, глядя на Лепшина, Саша поняла, что быть адвокатом ей тоже не хочется. Еще неизвестно, что хуже, в полиции служить или в адвокатской конторе, как уж на сковороде, изворачиваться. Интересно, он и дома себя так ведет?

– Скажите, а что говорила по поводу происходящего сама Огородникова? Как она объясняла случившееся? – сделала еще одну попытку девушка, решив, что уж Алена-то должна была называть вещи своими именами и наверняка бурно комментировала происходящее.

– Вначале она старалась выгородить Рогутского, наивно полагая, что прихватили именно его, а она проходит скорее в качестве свидетеля. Ведь она просто передала некий пакет каким-то незнакомым людям. Она даже не знала, что в нем. Хотя, конечно, догадывалась, зато она отлично знала, что Рогутский приторговывает наркотой. Она много раз уговаривала его бросить, пугала полицией, но он лишь смеялся над ее страхами. Ему казалось, что у полиции есть дела поинтереснее, чем за такой мелкотой, как он, гоняться, – откинувшись на спинку рабочего кресла, неспешно рассказывал Лепшин.

– А зачем ему вообще это понадобилось, ведь, насколько я понимаю, его родители были состоятельными людьми и ни в чем ему не отказывали? – уточнила Саша.

– Ну, насколько я помню, Огородникова говорила, что в какой-то момент у Рогутского-старшего лопнуло терпение, он потребовал, чтобы сын прекратил разгульный образ жизни, взялся за учебу, иначе он снимет его с довольствия. И в знак серьезности своих намерений урезал его бюджет. Хотя, по словам Огородниковой, денег на жизнь им по-прежнему хватало. Жили не на широкую ногу, но более чем сыто.

– Но Рогутский-младший не привык себя стеснять и решил сам подзаработать? – понимающе кивнула Саша.

– Вот именно. Работа непыльная и прибыльная. Никакой угрозы в этом занятии он не видел, ибо искренне полагал, что полиция с наркоторговлей борется только на бумаге. И вот нате вам. Такой облом.

– Ну и когда Огородникова поняла, в чем дело?

– Когда Рогутского выпустили, ей предъявили обвинение, а ее родители обратились ко мне, – криво улыбнулся Вадим Антонович.

– То есть вас наняли не сразу после ареста, а только когда дело дошло до суда? – с удивлением спросила Саша.

– Почти. Насколько я понимаю, об освобождении Рогутского узнала сестра Алены Огородниковой и запаниковала, она же заставила родителей найти адвоката. И насколько я помню, меня им порекомендовал тоже кто-то из знакомых Анастасии Викторовны.

– Вы знакомы с Анастасией Огородниковой? – с удивлением спросила девушка, ведь сама Огородникова представила дело так, словно не имела к адвокату никакого отношения.

– Мы дважды с ней встречались, – пояснил адвокат. – Первый раз она приходила вскоре после того, как я занялся делом ее сестры, хотела узнать, есть ли хоть какая-то возможность доказать истинную роль Рогутского в этой истории, но я такой возможности не видел, все, что она предлагала, было слишком наивно и неосуществимо.

– А второй раз?

– Второй раз мы виделись с ней, когда процесс уже начался, она спрашивала, какой срок может реально получить Алена, чтобы хоть как-то подготовить родителей. На тот момент было уже понятно, что ее осудят.

– И какое впечатление произвела на вас Анастасия? – полюбопытствовала Саша.

– Самое положительное. Умная, такая же симпатичная, как сестра, но сдержаннее, рассудительнее. Алена Огородникова была слишком эмоциональна, неуравновешенна, ее кидало из стороны в сторону, от слез к угрозам, от апатии к излишней возбужденности. Она была слабой, очень зависимой натурой. И, вероятно, Рогутский вовсю пользовался ее мягкотелостью и впечатлительностью. Что касается Анастасии Викторовны, было видно, что, несмотря на разногласия с сестрой, ей не безразлична ее судьба, – сложив перед собой ладони так, что каждый из пальцев правой руки опирался на палец левой, и глубокомысленно подняв глаза к потолку, заключил Лепшин.