После вопроса, есть ли у него какие-нибудь подробные воспоминания об убийствах, Росс усмехнулся, а затем сказал:

– И да и нет. Раньше я фантазировал о преступлениях каждый день и каждую ночь. Я мастурбировал до такой степени, что даже стирал кожу. Я истекал кровью. Это странно. Я получаю от этого огромное удовольствие. Это действительно приятный опыт. Но затем все заканчивается, это очень краткосрочное явление. Думаю, как под кайфом. Знаете, я никогда не употреблял наркотики, но вы можете словить кайф, затем испытать ломку и разрушиться. Это почти то же самое. Просто жить с этим нелегко.

Неизбежно возник вопрос, о чем он думал, когда насиловал и убивал несчастных жертв. Он ответил: «Ни о чем». Но, подумав немного, добавил:

– Вот что во всем этом странно. Кажется, все считают, ну, вы знаете, версия штата, что я насильник, и убиваю, чтобы они не могли меня опознать. Послушайте, большую часть времени все происходило средь бела дня. То есть я не глупый человек. Как, черт возьми, если бы я собирался сделать что-то подобное, я чертовски уверен, что не сделал бы этого подобным образом. В моей голове просто ничего не было, пока они не были мертвы.

А потом это было похоже на шаг в дверной проем. И я помню самое первое испытанное чувство – мое сердце забилось. Я… ну то есть оно реально колотилось. Второе ощущение, что болят руки, я ведь всегда душил руками. И третьим чувством, я полагаю, был страх и реальность, заключенная в том, что передо мной мертвое тело.

И опять же, я не хочу вводить вас в заблуждение, потому что я знал, что происходит, но это было как бы на другом уровне. Я имею в виду, это было похоже на наблюдение за собой со стороны. И после того, как все заканчивалось, ну вы понимаете, приходило типа прозрение, начиналась паника и все такое. Я прятал тела и прикрывал их, или что-то в этом роде.

Росс живет в камере смертников, которая на самом деле представляет собой древнее подземелье, окрашенное в мутно-коричневый цвет. «Камера смертников» – выведено белыми буквами на стальной двери, ведущей на ярус, где содержатся семь осужденных Коннектикута. Во время последнего визита в тюрьму в помещении находились только Росс и Роберт Бретон. Седрик Кобб, Иво Колон, Ричард Рейнольдс, Тодд Риццо и Дэниел Уэбб наслаждались свежим воздухом и загорали на прогулочном плацу.

Росс гордится камерой. Она до отказа забита книгами и письменными принадлежностями; действительно, он хвастается тем, что ему выделили вторую камеру, где хранится еще больше книг. Майкл хвастается и десятками добивающихся его расположения симпатичных молодых женщин, одна из которых красива, как старлетка, и даже подписала фотографию «С любовью». Из ее писем видно, что она выйдет за него замуж без промедления, но он, вероятно, убьет ее в мгновение ока.

Майкл Росс не является уникальным представителем породы серийных убийц, но надо отдать ему должное, изо всех сил пытается понять, что его заставило совершить такие ужасные преступления против молодых женщин. В самом деле, он стремится разобраться, какие силы изначально подтолкнули его к подобному антиобщественному поведению. С этой целью он вызвался на курс лечения, включающий химическую и хирургическую кастрацию, в последней ему было отказано штатом.

Многие признанные эксперты, кажется, полагают, что это лечение могло бы отделить зверя от порядочного Майкла Росса, и в течение длительного периода ему прописывали «Депо-Провера» для снижения непомерного сексуального влечения. Одновременно с приемом лекарства ему прописали мощный антидепрессант «Прозак», и этот коктейль определенно умерил исключительные сексуальные аппетиты. К сожалению, чрезмерное употребление «Депо-Провера» привело к увеличению веса на несколько десятков килограммов, за чем последовали патологические изменения в печени и трудности на уровне гормонов, к нему снова вернулась депрессия.

Росс утверждает, что до назначения препаратов постоянно мастурбировал. Иногда, находясь в компании сотрудницы исправительного учреждения, он испытывал непреодолимое желание ее убить. «Депо-Провера» уменьшил влечение, и Майкл сказал: «Вы знаете, у всех бывает, что в голове снова и снова играет одна и та же мелодия. И, если она прокручивается весь день, снова и снова, это может свести с ума. Только представьте, что у вас появляются мысли об изнасиловании или убийстве и вы не сможете от них избавиться. Ну, как и мелодия, они сводят вас с ума. Что бы вы ни делали, чтобы избавиться от мелодии, она остается в голове. Вот так и я. Мне не нужны эти мысли».

На вопрос, считает ли он, что эта мелодия была на самом деле монстром, он ответил:

– Нет, я думаю, он отдельный. Он ненадолго засыпает, и никогда не знаешь, куда он ушел, и это истинная правда. Я имею в виду, иногда он там, и особенно с «Депо-Провера», я чувствую его сзади. [Росс коснулся затылка.] Я не знаю, сможет ли кто-то это понять, но он всегда был у меня на переднем плане и всегда вторгался, как неприятный сосед по комнате, вмешивался в мои дела, и от него невозможно было избавиться.

В письме Росс описал, что с ним произошло, когда наступило привыкание к лекарствам:

«Я бы сделал все, чтобы очистить разум. Лекарство принесло некоторое облегчение, но теперь тело приспособилось к нему, мысли и позывы вернулись. Теперь мой неприятный сосед по комнате вернулся, и все стало еще хуже, потому что теперь я знаю, каково это – жить без него. Сегодня я чувствую себя слепым от рождения, которому подарили зрение, а через месяц забрали. Действительно трудно понять, что является нормальным для остальных, если у вас никогда этого не было».

Психиатры защиты и обвинения редко соглашаются друг с другом как в диагнозе, так и в его проявлениях, но случай Росса был необычным, и на этот раз все пришли к единому мнению, что мужчина страдает сексуальным садизмом – психическим заболеванием, выражающимся в компульсивном побуждении к «совершению повторяющихся насильственных сексуальных действий». Члены коллегии присяжных так и не узнали о том, что судебные психиатры обеих сторон были единодушны и в том, что совершенные преступления явились прямым следствием неконтролируемых сексуальных агрессивных импульсов, жертвами которых он пал. Но сторона обвинения, осознавая то, какой ущерб может быть причинен их собственным психиатром, фактически давая показания против них и соглашаясь с командой защиты, вообще не представило в качестве свидетеля эксперта-психиатра. Следовательно, присяжные были в неведении относительно вероятного смягчающего фактора, устраняющего угрозу смертной казни для Майкла Росса.

Вопреки этой аргументации обвинение успешно доказывало, что Росс является вменяемым и, следовательно, полностью ответственным за преступления. Они убеждали присяжных, что Майкл обследован психиатром и тот не обнаружил симптомов психопатологии, способной смягчить наказание, что явно не соответствовало действительности. Удивительно, но защита не спросила, почему государственный эксперт не был представлен для дачи показаний. Если бы они это сделали, стало бы очевидно, что его отстранили от дела, а это является дискредитирующим обвинение признанием. Подобные действия равносильны сознательному обману, поскольку присяжные были вынуждены полагать, что между государственными психиатрами и психиатрами защиты существует разногласие, хотя его не было. Это привело к вынесению судебных решений, неправомерно исключающих доказательства, к пристрастным обобщениям и руководящим указаниям судьи, которые позволили присяжным прийти к недопустимым умозаключениям.