Ошибки капитана следовало предвидеть и готовиться их нейтрализовать. Нареву никто не поручал этого, но такую именно работу он и любил, которой никто ему не поручал и за которую ни перед кем не надо было отчитываться. Подобные характеры встречались во все времена. Кроме того, Нареву была свойственна и еще одна особенность, выработавшаяся с годами: он плохо чувствовал себя в помещениях и ситуациях с одним выходом, и поиски запасных выходов и резервных вариантов были если не страстью его, то, во всяком случае, настоятельной потребностью. И он решил – во имя Милы, да и остальных тоже – заняться такими поисками на случай, если ни физик, ни капитан со своим экипажем не смогут найти путь к возращению в жизнь. Нарев полагал, что может справиться с некоторыми делами лучше, чем весь экипаж; будь он на десяток лет старше, он, возможно, так не думал бы – и, кто знает, был бы, пожалуй, неправ.

Разумеется, Миле он не сказал ни слова и вообще старался не надоедать ей. Настоящей любви нужно немногое, иногда достаточно уже того, что она существует.

Но на поиски толкает не только чувство, и Нарев не был одинок в поисках иных возможностей и выходов из нелегкого положения, в каком все они оказались.

У экипажа работы было больше, чем у остальных. Но все же Луговой сумел рассчитать нужные контуры и теперь понемногу собирал их. Прием нужен был сверхдальний, сверхсверхдальний, какого никогда еще не было. Но не зря же он столько лет занимался связью!

Теперь это было не просто увлечение. Как знать, может быть, судьба всех людей зависела от успеха штурмана. Хорошо, если физик сдержит обещание. А если нет? Тогда и пригодится сверхдальняя связь.

Штурман был убежден, что в пространстве постоянно скитаются картины, зашифрованные в электромагнитных волнах всевозможной частоты и амплитуды. Сигналы очень слабы, почти неуловимы, но иногда, в дальних рейсах, что-то возникало на экране, что могло оказаться и не просто шумом. Вооружившись удочкой похитрее, эти сигналы, наверняка, можно выуживать и разглядывать.

Сюда, в этот угол Галактики, сигналы с Земли и других населенных планет добраться не могли: это было одно из так называемых малопродуктивных направлений, населенных звездами, чье излучение было бы губительным для жизни земного типа. И если тут удастся нащупать что-то, то это наверняка будут знаки и изображения, взявшие старт в других цивилизациях. Существовали ли они? Пока что вопрос этот относился к категории не знания, но веры: можно было утверждать, можно было столь же логично опровергать, но ни прямых доказательств, ни таких же возражений не было. Кто-то не верил; Луговой предпочитал верить.

Среди таких цивилизаций, считал Луговой, могли оказаться и подобные «Киту». Созданные на базе антивещества. Высокоразвитые. У них и надо будет искать помощи.

Луговой отложил микропаяльник, крохотной присоской подцепил хрупкий кристаллик, тщательно, под лупой, установил на место. Когда усилитель будет готов, придется сесть за расчеты фильтров. А потом можно и начинать охоту.

Все верят физику, думал Луговой. А он уже научен не верить авторитетам. Надо искать самому. Не бояться думать. Прав тот, кто смелее, кто не скован предрассудками.

О себе Луговой знал, что – не скован.

Капитан Устюг по-прежнему совершал ежедневные обходы корабля. Он был капитаном, никто не нарушал его установлений и не посягал на права. Но, как это бывает, когда судьба людей зависит не от номинального главы, а от другого человека, власть капитана стала во многом формальной. Он еще царствовал, но уже не правил, и сам чувствовал это.

Устюг знал, что исчезни он сегодня – это заметили бы не сразу, а заметив – не очень обеспокоились бы. Разве что Зоя?..

Странно: оба они – взрослые люди, а вот не смогли понять друг друга. По сути, у него больше поводов для обиды: он действовал ради общего блага. И пока она не поймет этого, искать примирения бесполезно. Да и нужно ли? К чему оно приведет?

Да, зато исчезновение Карачарова привело бы всех в ужас. Что ж, правильно, конечно, с их точки зрения…

Капитан совершал обходы и каждый раз подолгу задерживался в энергодвигательном корпусе, в той его палубе, которую занимали батареи. И сейчас он остановился перед узким колодцем, куда уходили перильца. Нащупал ногой скобу и стал спускаться лицом к стене. Когда глаза его поравнялись с полом, он заметил какой-то белый кружок. Устюг протянул руку. Монета. Капитан сунул ее в карман, недоумевая, как она могла попасть сюда: в этом корпусе пассажирам делать нечего, да и почему монета? Торговли на корабле нет. Ее можно использовать – ну, хотя бы вместо отвертки. Но у Рудика есть инструменты, а кто, кроме инженера, интересуется сопространственной аппаратурой?

Пожав плечами, капитан спустился к батареям. Снова зазвучали голоса автоматов. Все рапорты капитан уже знал наизусть и даже различал блоки по голосам.

…Хватиться они физика хватились бы. Но Карачаров может дать лишь возможность спастись. А кто ее реализует?

Это под силу тем, кто ведет корабль.

Если они сейчас исчезнут, не поможет никакая физика. Люди кончат свои дни в этих же краях Вселенной, мучаясь от невозможности реализовать достигнутое.

Так некогда старатели, добыв золото, умирали от голода и жажды потому, что там, где они находились, за золото ничего нельзя было купить.

Устюг усмехнулся. Без Карачарова – никуда. А без экипажа – далеко ли?

Да, подумал он тут же. Но и при экипаже, с неисправными батареями тоже далеко не уедешь.

Батареи, батареи. Любой ценой нужны батареи.

Внешние пластины сгорели, это давно ясно. А дальше? Какой процент Мощности сохранился? Может быть, есть смысл рискнуть, и риск этот будет оправдан?

Капитан вошел в сектор третьего блока.

Изоляция тут была аккуратно счищена. Кто-то уже интересовался.

Рудик – кому же еще?

Нет. Рудик непременно доложил бы. Инженер знает службу. А еще вчера здесь ничего не было тронуто. Сегодня Рудик сюда не ходил: занимается профилактикой синтезатора.

Заходил кто-то другой. Держал в пальцах монету. Отвинтил… что отвинтил?

Капитан стал оглядывать сектор – внимательно, систематически, по часовой стрелке. И нашел.

Кто-то отвинчивал панель синхронизатора. Смотрел, не вышел ли аппарат из строя. Закрывая, не довернул болтик до конца. Рудик этого себе не позволил бы. Знает: за ним никто не станет проверять, так что делать надо на совесть.

Кто-то другой хотел убедиться, что восстановить батареи можно – или, наоборот, нельзя. Знающий оглядел пластины и полез в синхронизатор. Не слишком опытный: проверять синхронизатор таким образом нет смысла – по внешности модуля не понять, исправен он или нет.

Но умный: вовремя спохватился, что не только от физика зависит возвращение к людям.

А впрочем – большое дело! Ну, был кто-то, лазил из любопытства. Беспорядок, конечно. Но главное сейчас не это.