– Не трать время на слова, – фыркнул тот, выдернув из стены цепь и дёрнув её на себя. Я чуть не упала, вовремя схватившись за решётки. – Цербер сказал, что хочет видеть тебя нарядной.

– А не напомнишь ли ему, что я не являюсь частью его гарема? – рыкнула я, идя следом за верзилой. Нож его кожу вряд ли пробьёт.

– Ему плевать, – хмыкнула Мародёр, захлопнув за мной клетку и взглянув на соседнюю, с Ориасом. – А этого он казнит.

Я похолодела, бросив взгляд на мужчину и невольно поразившись им. На холодном бесстрастном лице даже мускул не дрогнул, словно он дожидался приёма у высокопоставленного лица, а не сидел на полу решётки с цепью и синяками.

Меня сильно дёрнули, и я зашагала следом за громилой, покидая темницу. Так, ну ладно – Цербер захотел меня «приодеть» для нашей встречи. Что ж, прекрасно. Просто восхитительно! Надеюсь, он не сделает меня своей наложницей. Сколько их у него было, когда я уходила? Сорок, пятьдесят? На тот момент, когда я была одной из Мародёров, мне было лет двенадцать – не самая младшая. Были дети лет восьми и шести. Однако многие меня воспринимали за мальчишку – ни груди, ни задница, с короткими волосами и дерзкими глазами.

Цербер тогда мне казался единственным иномирцем, которому можно было бы довериться. Он умел слушать, а после использовать это против тебя же. Он умел быть ласковым и красивым, и умел убивать с улыбкой на лице. Тогда Цербер был моим идеалом, но спустя год идеал пошёл трещинами и разрушился, оставив лишь скелет.

Цербер был лживым, эгоистичным и самовлюблённым. Он никому не доверял, и даже когда занимался любовью, в его комнате находились его люди.

Поднявшись по лестнице, мы вышли на открытую площадку, и я невольно вздрогнула.

Мы были над Бездной.

Сверху нависли рельсы, а внизу была пропасть, и крепость Цербера парила над ней, соединённая каменными мостами. Место, откуда мы вышли, напоминало старую башню с шипами и клетками внизу. Ещё пять таких же витало вокруг главного сооружения, похожего на дворец из чёрного камня с синей крышей и фонарями на ней. Мрачная, неприступная и опасная крепость, как и тот, кто ею управляет.

Пройдя по мосту, который был шириной где–то с жалкий метр, мы вступили на ступеньки дворца. Мост позади нас со стоном опустился вниз, лишая возможности преступникам выбраться из крепостей. Меня так и пробрала дрожь при воспоминании, что Ориас ещё внутри. Ну ничего, вытащим.

Войдя во дворец, чьё убранство просто поражало, я поспешила следом за Мародёром.

Цербер славился своей самой большой нелегальной коллекцией. На стенах висели картины давно погибших художников в единственном экземпляре, в горшках росли редкие цветы и деревья, в стеклянных комодах покоились якобы давно исчезнувшие украшения и реликвии, а у стен стояли доспехи. В общем, только Бароны могут попытаться посоперничать с Цербером, и вряд ли у них это получится.

Меня вели запутанными коридорами вглубь дворца. Других Мародёров тут не было, только служанки–наложницы в весьма откровенных нарядах из полупрозрачной ткани и золотой сурьмой на веках. Они кидали в мою сторону взгляды: кто–то сочувственные, кто–то надменные, кто–то безразличные. Их всех привели сюда силой, но каждая приняла это место по–своему. Кому–то он стал новым домом, кому–то же тюрьмой…

Я редко когда была в этом месте, хотя пару раз и ночевала здесь. Но с того момента тут явно прибавилось к коллекции. И одна вещь так и бросилась мне на глаза, заставив застыть и взглянуть на доспех из неизвестного мне материала. Он был чёрным, подогнанным под фигуру, с таинственными рисунками на груди и светящимися фиолетовым цветом огоньками вдоль спины. Шлем был овальный и заканчивался подобием хвоста какого–то животного с острым шипом на конце. Технология просто поражала – по сравнению с ней броня Завоевателей или тех же Змееносцев, которые принадлежат Содружеству и могут перемещаться из одного мира в другой по щелчку пальцев, казались детской игрушкой. И где только Цербер это нашёл?

В голове шевельнулось что–то отдалённо напоминающее старое воспоминание, но оно тут же исчезло, когда Мародёр дёрнул за цепь и заставил пойти следом. Я нехотя повиновалась, вместе с ним войдя в крыло наложниц. Обычно Мародёрам запрещалось тут ходить, но так как этот был послан по приказу Цербера, то этот запрет временно снялся.

Остановившись у одной из дверей, Мародёр попытался как можно аккуратней постучать. С другой стороны послышалась возня, и дверь плавно отъехала в сторону, являя высокую девушку с забранными в хвост длинными волосами и каштановыми глазами. Её кожа была чёрной, как уголь, и это лишь придавало особой красоты.

– Приказ Церебрера…

– Я слышала, – перебил та. Её межмировый был тягучим и приятным. – Можешь идти. Я позабочусь о ней.

Кивнув, Мародёр отдал ей цепь и поспешил из крыла. Я проводила его взглядом, вновь взглянув на наложницу в серебристой, под тон волос, одежде. Она отступила назад, пропуская в просторную комнату с мягким ковром. Кровати здесь не было, лишь балдахин, под которым лежала груда мягких подушек всех цветов и размеров.

– Ты – Шпилька, – скорее уточнила, чем спросила та. Я всё же кивнула. – Цербер приказал мне подготовить тебя для встречи с ним. Меня зовут Йель.

Она присела, что–то сделав с цепью на моей ноге, которая тут же спала с щиколотки. Я благодарно кивнула, проведя пальцами по затёкшей коже с красным следом.

– Тебя нужно вымыть. Иди за мной, – бросила Йель, скрывшись в ванной.

Час, а может, и больше, я провела в просторной купальне. Йель что–то добавляла в горячую воду, отчего та пахла цветами. Она весьма долго провозилась с моими волосами, нещадно поливая их маслами и смягчая до тех пор, пока они перестали быть жёсткими. Что ж, а я думала идти и обращаться за этим в салон. Правда, это не меняет того, что готовят меня так перед встречей с самым опасным существом на Тутаме.

После, хорошо намылив мочалку, Йель начала скрести меня чуть ли не до крови. Я извивалась и брыкалась, но её рука оказалась твёрдой, не давая мне вырваться. В конечном итоге я сверкала так, как никогда за всю свою жизнь. После этого, завернув мои волосы в полотенце, девушка начала обрабатывать раны, снимая оттёк с руки и ноги какими–то спреями и мазями.

Вновь пройдя в её комнату, мы ещё час сидели прямо