Саймон, не дрогнув, встретил его взгляд.

— Я понял.

Он силой обуздал порыв и не отметил, что Дрейкер преуспел бы только, сделай это голыми руками, так как Саймон победил бы его в дуэли на шпагах или пистолетах с одной рукой завязанной за спину.

Дрейкер направился к двери, затем остановился.

— Я хотел спросить тебя о другом деле. С тех пор, как Регина услыхала, что твоего адъютанта зовут Колин Хант, ей стало любопытно: совпадение ли то, что у него такая же фамилия, как у вашего покойного дяди, который служил в Индии. Регина говорила, что даже спрашивала тебя об этом в письме, но ты не ответил.

Пальцы Саймона обвились вокруг деревяшки на столе.

— Это достаточно распространённая фамилия.

— Я спрашивал не об этом, — он выпрямился. — И я считаю, что Регина вправе знать, есть ли у неё где-то кузен, даже незаконнорожденный.

— Согласен, — с губ Саймона сорвался вздох. — Но я не уверен в ответе.

Дрейкер изогнул бровь.

— Не уверен? Или не желаешь говорить?

— Не уверен, — она показал на письма. — Собственно говоря, я этим сейчас занят.

— Он утверждает, что он внебрачный ребёнок вашего дяди? — спросил Дрейкер.

— Нет.

Это было абсолютной правдой, хотя то, что она исключала, потрясало своей невероятностью.

— Однако ты изучаешь этот вопрос.

— Да. Обещаю, что вы с Региной будете первыми, кто узнает, когда я получу ответ.

Он не собирался сваливать им на голову такой сюрприз, не будучи до конца уверенным, что мог доказать свои утверждения.

После ухода Дрейкера, он вернулся к своему рабочему столу и взял ещё одно письмо. Несмотря на усталость и необходимость встать рано утром, чтобы быть в Ньюгейте и помочь Луизе, ему нужно было узнать правду. Только тогда он мог искупить вину за свою ужасную ошибочную оценку в Пуне.

Дорогая Шарлотта,

Я узнал на днях, что Фоксмур в понедельник лично беседовал с лордом Сидмутом. Это может ничего не значить, но, принимая во внимание язвительность министра внутренних дел в отношении Лондонских женщин, я бы предостерёг вас и ваших друзей быть осторожнее.

Ваш встревоженный кузен,

Майкл

Во вторник утром, едва краешек солнца показался на горизонте, как Луиза осаждала Задиру Брута в воротах Ньюгейтской тюрьмы.

Так Луиза про себя окрестила мистера Трикла[22], поскольку со стражником была одна беда, с тех пор как Лондонские женщины взамен ему наняли надзирательницу, а его в результате перераспределили в мужские камеры тюрьмы. Бруту это не понравилось, о нет. Мужчины-арестанты далеко не так подходили его похотливым склонностям.

Была б её воля, его бы давным-давно уволили, но его кузеном был мистер Браун, начальник тюрьмы, и с этим ничего нельзя было поделать.

Сегодня он в край испытывал её терпение.

— Ты сказал мне на прошлой неделе, что восемь наемных повозок будет достаточно, — произнесла она.

— Что бы перевезти женщин, мисс Норт. — Брут сунул большие пальцы в карманы своего грязного жилета. — Но и охранникам надо где-то ехать.

— Стражники всегда едут рядом верхом.

— Ага. Когда женщины — в телегах. Но они-то сегодня не в телегах, да? И мы не можем рисковать их побегом.

— Они в кандалах! Как далеко они смогут уйти, прежде чем стражники их догонят?

Брут скрестил на груди свои толстые руки.

— Экипаж может вырваться на свободу и уйти до того, как охрана его нагонит.

О, ради Бога… Она была не прочь поколотить этого мерзавца; трудно сдержаться, когда натыкаешься на его льстивую ухмылку.

Спокойно, Луиза, спокойно. Выходя из себя, никогда ничего не достигнешь. Вместо этого она смерила его ледяным взглядом.

— Так сколько же нам нужно экипажей?

— Почём знать. Я лишь говорю, что с двумя стражниками на экипаж — один на запятках и один внутри — вы никогда не вместите их и шестьдесят женщин в восемь наёмных повозок.

— Я сказала Саймону нанять дополнительные, — вставила Регина, — но их всё ещё не достаточно.

— Полагаю, остальных заключённых придётся-таки поместить в телеги, — Брут даже не удосужился скрыть своего ликования.

— Нам не нужны телеги, — отрезала Луиза.

— Что случилось? — спросила миссис Фрай, привлечённая суетой у ворот.

Она с другими квакерами раздавала пакеты игл, ниток, и обрезки ткани, чтобы арестантки могли шить стёганые лоскутные одеяла на продажу в Австралию, и Луизе не хотелось отвлекать её от работы. Однако эта опрятно одетая дочь банкира, женщина сорока лет, за приятными манерами которой скрывалась железная воля, часто с успехом пристыжала Брута и заставляла хорошо себя вести.

После объяснений Луизы, миссис Фрай впилась в него своим строжайшим взглядом.

— Я переговорю об этом с начальником тюрьмы, сэр.

Брут пожал плечами.

— А плевать я на это хотел. И ничего это не изменит — повозок всё ещё слишком мало.

— Мы можем использовать и мой экипаж, — вставила миссис Харрис. — Так как сегодня приехали только мы с Венецией, мы можем разместить ещё трёх женщин.

Разговор о том, кто ещё мог добровольно привлечь свои экипажи, всё ещё продолжался, когда подъехал Саймон.

— Почему впереди выстроились телеги? — спросил он, присоединившись к ним.

Луиза окинула Брута взглядом чистейшего презрения.

— Поскольку тут мистеру Триклу приспичило устроить из этих женщин публичный спектакль.

— Не я ж облажался, и не взял в расчёт охранников, — рявкнул он.

— Вы не сказали, что я должна была, — Луиза так далеко вперед выгнула подбородок, что высоко завязанный воротник её длинной мантильи[23]поцарапал ей горло. — Поэтому помогите мне, если вы…

Саймон встал между ней и стражником.

— Кажется, какое-то затруднение?

В сюртуке и панталонах из серовато-коричневой нанки[24], Саймон точно не походил на лорда, и Брут едва удостоил его взгляда.