В море ещё были видны все тридцать два корабля уйсов. Они отошли от берега на вёслах с полчаса назад, а теперь поставили паруса, поймали ветер и с каждой минутой становились всё меньше и меньше, удаляясь к горизонту.

– Я думал, будет хуже, – сказал Хейниц. – Думал, придётся убивать.

– Всё ещё впереди, – ответил Вешняк. – Они вернутся.

– Интересная мысль, – сказал Велга. – Почему так думаешь?

– А куда им деваться? – пожал плечами сержант. – Их кто сюда послал? Царь. Теперь они, значит, возвращаются и рассказывают, что испугались нескольких рукотворных молний. Что царь сделает? Головы долой. И первым на плаху пойдёт главнокомандующий. Вот и думайте, что им лучше.

– Сергей прав, – сказал Дитц. – Я бы тоже вернулся. Выждал бы в море сутки-двое и вернулся.

– Тогда уж лучше пройти вдоль берега и другое место для высадки поискать, – сказал Велга.

– Можно и так, – согласился Хельмут.

– Что ж нам теперь, сидеть тут и караулить? – спросил Карл. – Да ещё и патрули снарядить по берегу в обе стороны?

– Нет, – покачал головой Велга. – Князя Дравена мы уважаем, народ рашей тоже, но в охранники ему не нанимались. Отвели беду ненадолго, и ладно.

– Надо просто поспешить в Брашен, – сказал Дитц. – Всё равно нам туда надо, а теперь и ещё один стимул появился.

– Так и сделаем, – сказал Велга.

– Кушать подано! – раздался от костра весёлый голос Оли Ефремовой. – Идите жрать, пожалуйста!

Корабли уходили всё дальше в море. Вскоре остались видны только мачты с парусами, а затем пропали и они. Солнце тоже скрылось за деревьями, росшими на горбах пологих холмов, в склоны которых постепенно переходил обрыв с севера. Кричали птицы. Золотились редкие облака. Над опустевшим пляжем плыл вкусный запах дыма и горячей походной еды, и не нужно было иметь большой фантазии, чтобы представить себе, что Отряд находится где-нибудь на Земле. Только они были не на Земле и слишком хорошо об этом знали. А если бы и на Земле, то что толку? По-настоящему вернуться домой могли только Влад Борисов и Оля Ефремова. Возможно, Свем Одиночка. Все остальные не хотели об этом даже мечтать. Той Земли, тех стран и времён, в которых они родились и выросли, давно не существовало. Да и сами они изменились настолько, столько испытали и повидали, что уже не знали, где их дом и нужен ли он им вообще. Зачем, если ты молод, удачлив и впереди целая вечность? Ещё не кончились дороги, которые нужно пройти. А значит, дом подождёт.

Дождь хлестал в высокие стрельчатые окна каминного зала. Казалось, где-то там, за каменными стенами, стоял беспечный великан, достающий головой до верхушки донжона, и поливал Замок из гигантского садового шланга. В целях санитарии и гигиены.

Координатор сидел в кресле с высокой спинкой у пылающего камина и задумчиво смотрел на потоки воды, стекающие по ту сторону разноцветного стекла. Он любил дождь, любил сидеть в непогоду у огня в каминном зале со стаканом крепкого (из тысяч и тысяч алкогольных напитков всех доступных цивилизаций и времён Координатор отдавал предпочтение сорокалетнему грайду с планеты Шиванд, выдержанному в скорлупе гигантских орехов дерева бейнах) и ни о чём не думать. Вернее, думать, что он ни о чём не думает, а просто отдыхает. На самом деле именно в такие минуты ему часто приходили в голову мысли, которые позже превращались в концепции, планы и реальные дела.

Распахнулись двустворчатые тяжёлые двери, и в каминный зал вошёл Распорядитель. Его длинные седые волосы были, как обычно, собраны на затылке в два хвоста. На худых широких чуть сутулых плечах болталась мягкая светло-серая рубаха навыпуск. Так же на Распорядителе имелись широкие, едва достающие до лодыжек, чёрные штаны и весёленькие сандалии ярко-жёлтого цвета на босу ногу.

Он молча подошёл к столику с напитками, подумал, плеснул себе в высокий стакан грайда, долил лимонадом, пододвинул ближе к огню второе кресло и уселся напротив Координатора. Молча отсалютовал стаканом, сделал глоток и уставился в огонь.

– Как дела? – осведомился Координатор.

– Ты ещё спроси, какие у меня творческие планы, – хмыкнул Распорядитель.

– Смешно, – согласился Координатор. – Особенно должно быть смешно тем, кто смело мешает благородный грайд с вульгарным лимонадом.

– Это хороший лимонад, – сказал Распорядитель. – Домашний. Одна знакомая на Земле делает.

– Русская?

– Почему русская? Американка. Из Теннесси.

– Ясно. Кстати, о людях. Ты в курсе, что произошло с Пирамидой?

– Ещё бы.

– Что думаешь по этому поводу?

– Людей погибших жалко, – сказал Распорядитель. – Годные были люди, подходящие. Но наш Отряд жив, и это уже хорошо.

– То есть ты предлагаешь не вмешиваться?

– С чего бы? Я вообще не вижу ничего сверхординарного в данной ситуации. Пирамида – это власть. А за власть испокон веков идёт война. Особенно среди нашего брата гуманоида. Пусть сами разбираются, у нас своих дел достаточно. Но сварогам, если честно, я не завидую.

– Да, – согласился Координатор. – Однажды они уже имели дело с Отрядом. И вот теперь снова на те же грабли. – Он помолчал и добавил: – Давай-ка выпьем за Отряд. Пусть живут, и пусть у них всё получится.

– Давай. – Распорядитель протянул руку, и два толстостенных тяжёлых стакана столкнулись с глухим крепким стуком.

* * *

…К городу на побережье, который был хорошо виден на имеющейся у них карте, они вышли утром четвёртого дня пути по берегу моря на север. И очень вовремя вышли. Как раз на третий день с северо-запада подул холодный пронизывающий ветер, небо затянули серые тучи, и зарядил бесконечный дождь. Боевые комбинезоны сварогов были абсолютно непромокаемы и прекрасно защищали от холода, но шагать день напролёт по мокрому бездорожью с тяжелым рюкзаком за плечами и «адовой Хильдой» на груди, когда в лицо хлещет дождь пополам с ветром, и ноги вязнут в грязи, которая буквально несколько часов назад была вполне твёрдой почвой, – удовольствие сомнительное. Не говоря уже о ночёвке в такую погоду под открытым небом. После того, как путники отправили назад, несолоно хлебавши, военную экспедицию уйсов, было принято решение идти вдоль моря не по самой кромке берега, а чуть дальше, по холмам. Таким образом, им не пришлось бы следовать всем многочисленным и непредсказуемым изгибам береговой линии, а значит, путь сокращался.

Хотя Оля Ефремова и старалась следить за скоростью и направлением ветра, когда шторм сбил их воздушный шар с курса, они не знали точно, как далеко от точки приземления лежит город. По самым оптимистичным подсчётам, выходило порядка пятидесяти-шестидесяти километров. И около восьмидесяти-ста по самым пессимистическим. Это если по прямой. С учётом обхода различных препятствий, как-то: оврагов, слишком крутых склонов холмов и небольших озёр – больше.