Потом пусть свои подписи поставят с указанием должностей, староста, священник, и наиболее уважаемые люди – человека два-три. Свиток с документом составите заранее, и тех, кто должен будет поставить свои подписи, оповестите тоже пораньше, а не в момент подписания. Должно быть четыре копии: две вам каждому в руки, одна старосте, одна мне. Содержание и подписи должны быть один в один на каждом пергаменте. Вопросы?

Веселин быстро шепнул что-то наивному братцу. Вот ведь паскуда какая ловкая! Говорить нельзя, так нашепчет!

– Болярин! – тут же спросил Доблестин, – а твоя подпись стоять будет?

Я хорошенько подумал и подвоха как-то не почувствовал. Впрочем, неважно, Тих-то я все равно липовый.

– Нет, моей подписи не будет, чтобы не было потом отговорок вроде: я это от испуга перед болярином написал.

Веселин аж заскрипел зубами. Надо же! – приятно удивился я, угадал! С ласковой улыбкой посмотрел на хитрована: не надейся, гнида, подо мной не забалуешь!

– Ступайте к дому! Мы с Доблестином вас догоним.

Веселин с Тодоркой удалились, а я спросил у молодого:

– Теперь видел, чего твой замечательный брат хочет добиться?

– А чего такого? Он же как лучше хотел…

– Для него лучше, только для него! Эх, святая ты простота! – аж заорал я. – Всем же понятно, что сорок дней я тут торчать не стану, а как только за околицей осядет пыль от копыт моего скакуна, Веселин нагло захапает всю власть и имущество в свои загребущие ручищи, а от претензий братца просто отмахнется.

Отца убили? Да никаких ран на теле и не было! Ах, его змея укусила? Скажите пожалуйста! А я тут при чем? Змея гад лесной, я ее путей не ведаю! Да и кто ее эту змею видел? Доблестин? Мальчишеские выдумки! Дед Банчо? Выживший из ума старик! Вдобавок из другого села. И разве от укуса в палец мгновенно умирают? Ах Абен змей панически боялся? Много провоевавший десятник? Которого к селу только клятва нашей матери привязывала? Не знал, не знал… Отец как-то раз при мне гадюку за хвост поймал прямо рукой, да в сторону от нас и отбросил. Он об этом не рассказывал? Да это для него, такого-то бойца, обычное дело было! Ну вроде как стакан воды выпить! А чего пустяками-то хвалиться?

Болярин проезжий? Ехал да молча и проехал! Он же нас с Тодоркой, как преступников, на веревке в город не увел! Значит вины за нами не обнаружил! Следы укуса на пальце? Ни я, ни жена не заметили, а она вообще-то лекарка! Что ж эти клеветники молчали, пока отец поверх земли-то был? А теперь, когда любимый родитель мирно в земле покоится, обязательно при этом перекреститься! – они вдруг хай подняли! В общем нет тела, нет дела!

Вы лучше к нам в лавку теперь заходите, когда в ней новые порядки заведены. Мальчишку я пока от работы отстранил, пусть себе по улице бегает, с другими ребятишками играет. Продавцом я поставил честнейшего человека в годах, порядочного и степенного. Теперь хоть ребенка малого за покупками посылайте – в малости не обманем, не обвесим и не обсчитаем. И совсем новые товары у нас появились: лечебные мази, травы, коренья, целебный барсучий жир, да много, много всего! Заходите гости дорогие, не пожалеете!

И все товары при мне подешевели! Замечательнейшую скидочку даю! Не на много, но вам приятно будет. И еще может быть в скором времени что-то новое проявится. А на сплетни, да чьи-то досужие выдумки внимания не обращайте.

И очень скоро весь шум утихнет. А тебя поставят перед выбором: или помалкивай, или убирайся из дому! Иди вон воюй, как папаша твой любил! Мешок улика? Какой мешок? У нас их и в лавке, и дома немеряно! Ах этот? Который ты вчера на помойке нашел? Одень его себе на глупую голову и пошел вон отсюда! Недоволен? И ты какой-то там наследник? Иди болярину Ивану Асену жалуйся, он у нас глава! Я тут разузнал: этого Владимира Тиха давно уж след простыл, ни слуху, ни духу его теперь нету. Да не забудь денег перед этим своим бессмысленным походом где-нибудь побольше заработать: сам-то болярин конечно ничего не берет, но ведь пока тебя к нему допустят, много времени пройдет, а тебе есть, пить, где-то жить надо, а это все деньги, деньги, деньги… Много там этаких жалобщиков, вроде тебя, бродит. Да и чтобы болярское решение в твою пользу было, надо всяких писарей, подьячих и помощников подмазать, чтобы они как надо твое дело доложили, в подробностях расписали, нужную бумагу правильно оформили. А так с полгода там проторчишь, и решение будет обычным – все по закону старшему брату отходит, а ты иди, да землю паши.

И что ты после этаких его слов делать будешь? Зарыдаешь да дальше в салочки играть пойдешь?

Парнишка стоял, как оплеванный.

– В общем, пока не расслабляйся, ничего еще не закончено.

Быстренько вернулись в дом. Все бегали, хлопотали, готовились к похоронам. Открытый гроб с покойником уже стоял на двух табуретках во дворе, и приходящие поминать прощались с Абеном. Я поймал на дворе деда Банчо и отвел его в самое уединенное место в доме – в бывшую спальню хозяина.

Быстренько рассказал ему о поимке Тодорки, об ее признании в содеянном, и о будущей коллективной собственности братьев. Упомянул, что я эту идею одобрил.

– Сомневаюсь только в ее правильности

– Вроде все спроворили как надо, – оценил старик труды нашей троицы. – Что же тебя так тревожит?

– Подлость Веселина!

– Снова-здорово! Что ж он тут, змеиный выползок, может удумать?

– Боюсь, поедет к Ивану Асену и решение мое опротестует.

– Где же он такие деньжищи возьмет? – удивился дед.

– Наворовал, уж поди, за все-то годы!

– Окстись! Чтобы такое решение получить от самого Асена, надо этот дом и их лавку со всем товаром продать, да и то еще денег маловато окажется.

– Точно?

– Конечно. У нас деньги для таких ходоков, когда они по общему делу идут, собирают всем селом. И с каждого постоянного жителя берут немало.

Последний раз в этой Добра-Поляне такая история была лет пять назад. Подати с них брали избыточные, неразумные. Правда, когда всего, чего хотели, добились, это встало в такую сумму, что лучше бы они еще лет десять такие же подати платили, как и в прежнюю пору – меньше убытка бы было. Обсуждали это долго и на каждом углу.

Доблестин эту историю по малолетству мимо ушей