мальчишки, после гибели отца, никого, кроме Веселина, не осталось. А тот, хотя и подлец, и убийца, а все-таки зримо постарше и поопытней. А чтобы его хоть как-то окоротить, и был написан зачитанный вам сегодня договор.

– Вот оно что…, – поняли старожилы.

– И у меня к вам теперь такая просьба: договор договором, а надо все-таки присматривать, чтобы старший брат не обобрал младшего лопуха. Чуть затеет поганку какую, сразу же вешать на первом попавшемся дереве безо всякого суда и следствия.

– Это мы завсегда пожалуйста, – загудел народ, – защитим своего лопуха от вражьих происков!

– Вот и чудненько. Еще просьба: пока эту историю не разглашать, еще не время.

– Это мы тоже можем! Будем немы как рыбы!

– У меня пока все. Вопросы есть?

– У нас общий вопросец, болярин. Не похлопочешь ли за нас перед Асеном в одном малюсеньком дельце? А мы бы уж в долгу не остались!

– Рад бы за вас перед кем угодно похлопотать, но увы! Захудалел наш старинный род Тихов, обнищал. Кручусь вот у чужих людей на побегушках – сегодня тут, завтра там. Сам еще пока в таком положении нахожусь, что хорошо бы и за меня самого кто перед Асеном похлопотал.

Вдобавок сейчас послан сопровождать русского боярина-воеводу аж в Софию, а потом куда он скажет. А боярин Богуслав не торопится, отнюдь не торопится.

– Знаем! Наслышаны уже!

– Вот и ладненько. Пойдемте дальше докушивать и откушивать.

– Это мы завсегда, особенно наваливать и наяривать! – отозвался сразу оживившийся тучный Боджидар.

Посмеявшись, отправились назад на поминки.

За столами уже веселились вовсю, а кое-кто даже пытался затянуть песню. Да, пока еще копия Русь-матушка, подумалось мне, налет европейской цивилизованности появится видимо не скоро.

Сел и с устатку торопливо откушал ракии.

А мои уже роптали.

– Мастер, ты где делся? Я уж тут испереживался весь! Может, думаю, вурдалаку на зуб попался?

– Обошлось, не переживай.

– Ты, сотник, про серебряную игрушку не забывай! – приструнил меня вернувшийся дед Банчо. – А то вишь, увлекся тут местными делами! Ладно, расскажи, чего выбегал.

Я потихоньку, не упоминая имен, изложил суть да дело Ване по-русски, а старику по-болгарски. Оба, хоть и на разных языках, отнеслись к этому похоже:

– Так и надо! – это Иван.

– Ты прав, надо защитить щенка, – а это Банчо.

Мнения немного разошлись на оценке высказываний участников саммита.

Ваня:

– И мы сейчас, пока суть да дело, будем дальше наваливать и наяривать!

– Будем докушивать и откушивать, – не согласился с ним дед Банчо.

И они продолжили, а я подался за спасительным Аль-Таном.

Отозвал братьев в сторонку и кратко изложил им смысл беседы с уважаемыми людьми села. После чего сказал Доблестину:

– Если кто-то из них спросит, как твои дела, чего в данный момент хочет ласковый и предприимчивый братец, не запирайся и не таись: эти люди желают тебе только добра, а они все-таки поопытней молодого парнишечки будут. И целее, и богаче будешь. Все понял?

Доблестин кивнул.

– А ты, гнида, – разъяснил я Веселину, – не думай, что я уеду, а ты тут разгуляешься. За твоими сомнительными делишками в лице этих людей все село следить будет. И перевалить всю ответственность на наивную женушку, как ты планировал сделать в этот раз в случае неудачи, уже не удастся.

На старшого приятно было посмотреть – наверное так перекашивает лица людей, влезших в сумочку или кошелек, сослуживца и получивших вместо желанных денег или вещиц порцию несмываемой милицейско-полицейской краски в вороватую морду.

– Пойдем за Аль-Таном? – спросил я у уже изрядно выпившего Доблестина.

– Конечно! – как-то слишком весело ответствовал хранитель арабского кинжала.

И мы отправились за магическим сокровищем, оставив совершенно трезвого Веселина злобствовать посреди пьяной толпы односельчан.

Дома Доблестин, привычно нырнув под кровать отца, вытащил из здоровенного сундука раритетную вещь. Я взял Аль-Тан в руки. Кинжал как кинжал, с виду ничего особенного. Не обманули ли в чужих краях не искушенного в магии воина, продав ему в три цены обычную железяку?

Хотя приглядевшись, я заметил, что рукоятка очень тонко выделана в виде двух изящно сплетенных между собой закрытых цветков.

– Это лилии, – пояснил Доблестин, – символ защиты от нечистой силы и привидений.

У меня от лилии, после прочтения главного опуса плодовитого Дюма-отца «Три мушкетера» и знакомства с очень ярким образом Миледи, которая была разоблачена как преступница мужем-графом из-за наличия клейма лилии Бурбонов на плече, остались совсем другие впечатления. У нас в России и в 21 веке лилии девушкам как-то не особенно часто дарят.

Конечно, арабы, это совсем другая культура, и мне на их символику наплевать, лишь бы кинжал реально работал, но все же, все же… Не пропустить бы чего-нибудь в самом деле важного, чему ни парнишка, ни я, пока не придаем никакого значения.

Ведь Большие волхвы могут и назад в Болгарию юного кудесника в моем лице, чего там стажу-то у меня всего ничего! – для выяснения отправить. С них станется…

– А почему лилий две, а не одна, – пытался охватить все возможные варианты я, – в чем загвоздка?

– Никакой загвоздки нет, – охотно объяснил хранитель, – один цветок олицетворяет силу Аль-Тана, а другой мудрость хозяина. Они неразрывны, и, если кинжал признал право нового владельца занять это место, то разлучить их может только смерть этого человека. Сейчас клинок тоскует в одиночестве, отец ведь умер.

Вот оно что!

– Но он же лежал много лет без дела, значит убивать и не рвался?

– Убивать кого-то или нет, это решает хозяин, а время для Аль-Тана не имеет никакого значения – он не теряет своей силы.

– То есть, пока я буду жив, передать Аль-Тан другому хозяину будет невозможно?

– Именно так.

– А если применить особо могучую магию?

– Это без разницы. Арабы много лет бились над проблемой смены хозяев, да так и плюнули – все их могучие колдуны против громады магии великого Ваддаха оказались бессильны.

Я не решился сделаться хозяином такого оружия, ибо душевно не очень силен и не слишком мужественен, а этому клинку настоящий владелец нужен – не только истинный боец, не ведающий страха и сомнений, но и такого ума человек, чтобы его мудрость почувствовал и сам Аль-Тан.

Если большой силы в себе не чуешь, или хочешь к другому хозяину клинок пристроить, то лучше сразу откажись от полных прав, отмахивайся от вампира просто серебряным лезвием, не усиленным арабской магией – глядишь и так все обойдется.

Кинжал я тебе все равно отдам, только это уже будет не Аль-Тан, а просто серебряное оружие. Так что хорошенько подумай, прежде чем такую ответственность на