Машину я оставила на улице так, чтобы не видно было из окон. И не спрашивайте, почему я это сделала. Инстинкт сработал.

Было поздно, и возле подъезда не было никого из соседей.

Сарычев шагнул было к лифту, но я удержала его и кивнула на лестницу – мол, так безопаснее.

– Нога болит… – скривился он.

– Ничего, не отвалится, – прошипела я в ответ. – До сих пор ты про нее и не вспоминал.

Он плелся за мной, бормоча что-то насчет некоторых перестраховщиков, которые дуют на воду, и что-то там еще про молоко.

Вот скажите, при чем тут молоко? Кстати, я его не пью совсем, у меня на него аллергия.

Ничего, я к нему на восьмой поднималась, а тут всего пятый. Как-нибудь доползем…

Мы дошли до третьего этажа, и тут сверху послышались какие-то подозрительные звуки.

Я шикнула на Сарычева, который все ворчал, правда, тихонько, он послушно примолк. Я отступила к стене, так чтобы сверху нас не было видно, и снова прислушалась.

Теперь сверху раздавалась возня и пыхтение, потом кто-то чертыхнулся.

Я прикинула – судя по всему, это как раз на пятом, то есть, вполне возможно, что возле моей квартиры. Потому что возиться в первом часу ночи там просто некому.

Гриша теперь до утра проспит, это точно, еще в одной квартире две бабули, они вообще в девять вечера на все замки запираются и не откроют, даже если пожар или потоп.

А в последней квартире начали делать ремонт, да так и застряли. Не то деньги кончились, не то супруги разводиться надумали, Настена рассказывала. И что жена живет у своего бойфренда, а муж куда-то на Север, что ли, подался, на заработки.

Так что эти звуки мне очень не понравились.

Наверху негромко скрипнула дверь. Вот именно, дверь той самой квартиры, которую я снимаю уже почти год.

Хозяйка зашла? Да с чего ей ночью-то…

И тут хлопнула соседская дверь, и послышался возмущенный голос Настены:

– А вы чего это тут делаете? А вы куда это лезете? А вы вообще кто такие? А вот я сейчас…

– Спокойно, тетка, – послышался знакомый голос, по которому я сразу узнала одного из двоих уродов, которые похитили меня на вокзале. – Мы Ульяны знакомые.

– Знакомые? – орала Настена. – Да в жизни у нее таких знакомых не было и быть не могло! А если знакомые, так чего дверь вскрываете, где она сама-то?

– Тихо! – это вступил в разговор второй. – Женщина, что вы шумите? Мы вообще из полиции, гражданка, которая здесь проживает, нам нужна по делу!

– Ой, сейчас умру от смеха! – еще громче заорала Настена. – Вы на рожи-то свои давно глядели? Из полиции они, как же! Документ покажи, тогда и будет разговор!

– Да заткнись ты, а не то!..

– Григорий! – Настена орала теперь, как иерихонская труба. – Вызывай полицию, скажи, грабеж и насилие. Чтобы народу побольше прислали, с оружием!

И тут послышался приближающийся грохот, как будто сверху падала лавина.

Я мигом утянула Сарычева в темный аппендикс, что находится на этой лестнице за мусоропроводом. Узковато, конечно, но вдвоем поместиться можно.

Мимо скатились по лестнице те двое близнецов-уродов, нас они не заметили.

На пятом этаже хлопнула моя дверь, Настена немного потопталась на площадке и тоже ушла к себе.

Я выждала еще минут пять и только тогда чуть пошевелилась, потому что было ужасно жарко стоять так, плотно прижавшись друг к другу.

– Нужно уходить, – прошептал Сарычев мне в ухо.

Я помотала головой, потому что уху было ужасно щекотно. Тогда он стал недвусмысленно подталкивать меня к лестнице, при этом брезгливо морщась.

Ну, разумеется, от мусоропровода пахло отнюдь не розами, но я же терплю!

– Да стой же ты! – Я дернула его за рукав, и рукав тут же оказался у меня в руках. Не весь, конечно, но его часть.

Ну, Настена, подсунула барахло какое-то!

Я тут же вспомнила, что соседка отдала мне куртку даром, и устыдилась.

– Ну и что теперь делать? – Сарычев с упреком посмотрел на меня. – И как я пойду?

– Молча! – Я зашагала наверх.

– Ты куда, а вдруг этот Григорий и правда вызвал полицию? – взывал сзади Сарычев.

– Григорий спит без задних ног, – не поворачиваясь, ответила я, – а Настин голос они уже знают, так что ни за что не приедут. Да она уже сколько лет сама с его пьянством справляется.

В квартиру мы попали без помех, очевидно, Настена тоже легла.

Я тут же заметалась, собирая вещи. Не то чтобы много, но хотя бы самое необходимое. Документы опять же. Денег, как назло, нет, с карточки сейчас не снимешь.

Да, вот так и Майка небось собиралась в спешке. Но ей хотя бы есть где спрятаться. Поехала домой, в родной город, а там у нее школьная любовь, этот самый, как его… Витя, который зовет замуж. И сумеет ее защитить.

На миг я остро позавидовала подруге. У меня-то никого нет, и обратиться за помощью не к кому, совсем одна. Не считая Сарычева, который навязался на мою голову, и черт меня дернул… ладно, про это я уже говорила.

Сарычев в это время посетил ванную и вышел оттуда, смыв грим и переодевшись в свое. Он взял мою сумку, я тоже переоделась и кое-как расчесала волосы. Дольше оставаться тут было нельзя. Если эти двое успели в квартиру раньше меня, значит, Клык уже в курсе. Это не полиция, оперативно работают.

Мой телефон остался у них, но они ведь могут вычислить меня по машине. Но машину бросать не хотелось.

– И что теперь? – спросил Сарычев. – У тебя есть мысли, куда нам податься? Хотя бы где переночевать?

– А у тебя? – огрызнулась я.

Ну что он все спрашивает, что он все время ноет, ворчит, канючит и гундосит! Ну, нет у меня никаких мыслей, понятия не имею, куда ехать!

– А у меня есть, – неожиданно ответил он. – Я тут подумал и вспомнил про объект. Там бытовка, есть электричество и кровать… можно там перекантоваться!

– Точно! И я знаю, где Иваныч прячет ключ! – Я уже заводила мотор.

Скоро я выехала на Северное шоссе и тут, скосив глаза на приборную доску, заметила, что бензин почти на нуле. К счастью, впереди показалась заправка.

– У тебя еще есть наличные? – озабоченно спросила я у Сарычева.

– Есть, но совсем немного. А что?

– Бензин кончается. Заправиться нужно, а карточкой я пользоваться не хочу – нас по ней отследят в два счета. Да не полиция, а этот Клык, и на кого он там еще работает.

– Наконец-то сообразила, что по карточке вычислить могут, – проворчал Сарычев и выгреб из кармана несколько мелких купюр. – На, держи, это все, что осталось…