Денис действительно обернулся…

Асият снова поморщилась. Слишком высоко. Отсюда, с крыши, она могла видеть лишь небольшую часть комнаты, располагавшейся на третьем этаже дома напротив. К тому же мешали шторы. Но другой позиции все равно нет. Здесь — не в горах.

Она сидела тут уже с полчаса, и пару раз ей показалось, что там, внутри, маячит знакомый силуэт, но она не могла рисковать. У нее не будет шанса на второй выстрел, а потому первый должен быть сделан наверняка. Значит, надо ждать.

Во дворе вдруг появилась знакомая фигура, и она напряглась. Это был тот самый парень, который постоянно околачивался возле Ирины. И сейчас, судя по всему, он тоже направлялся к ней.

Вдова прильнула к прицелу и навела его на окно. Вскоре она уловила в комнате движение. Потом какая-то фигура подошла к окну вплотную, но это оказался гость. Сама Ирина, словно чувствуя опасность, никак не появлялась в секторе обстрела.

Минут через пять парень снова появился во дворе. Он шел медленно, с какой-то длинной неуклюжей штуковиной, и выглядел уныло.

Асият мгновенно поняла, что это — шанс. Она быстро приняла удобную для стрельбы позу и взяла парня на прицел.

Денис обернулся. И посмотрел вверх, на окна.

И в тот момент, когда он поднял голову, Асият навела перекрестье прицела на его колено и плавно, как учил ее муж, нажала на спусковой крючок.

Парень рухнул на асфальт, словно невидимый жнец срезал его невидимой косой.

Ирина сразу поняла, что Денис упал не от сердечной раны, а от сугубо огнестрельной. И стрелок нанес ее с конкретной целью.

Черт! Задвинутая под тахту винтовка сейчас не ценнее швабры — патронов все равно нет. Но это не значит, что гонка закончена.

Бросившись на пол, она доползла до шкафа, быстро отворила дверцу и стала лихорадочно вышвыривать находившееся внутри барахло. В самой глубине лежал большой кожаный футляр. Вытащив его, она так же ползком переместилась к двери и только в коридоре поднялась на ноги.

В футляре находилась спортивная винтовка. Та самая, с которой она должна была ехать в Нагано и с которой бежала свою последнюю в жизни гонку. Немецкий «Аншутц» изготавливался индивидуально под каждого спортсмена сборной, с точностью до сантиметра, а потому уходил на покой вместе с владельцем. После того памятного дня Ирина лишь два или три раза вынимала винтовку из футляра — почистить и смазать. Оружие должно быть в порядке независимо от того, пользуются им или нет. Отсоединила магазин и облегченно выдохнула: не ошиблась, там действительно оставались два патрона. Конечно, 5,6 — это не 7,62, на расстоянии человека не снимешь, но на безрыбье…

Крики несчастного Дениса напомнили, что таймер тикает… И его жизнь уходит.

Она схватила плюшевого зайца, выскочила на лестницу прямо в домашних тапочках, чуть не сбив с ног спускавшуюся соседку с верхнего этажа.

— Не ходите во двор! — крикнула она, устремляясь вверх по лестнице. — Слышите? Не ходите на улицу! Стойте в подъезде!

Соседка прижала к груди хозяйственную сумку и испуганно замерла у стены.

Рывком открыв дверь на чердак, Ирина подбежала к слуховому окну и, осторожно приоткрыв его, сунула в него зайца. И только потом окинула взглядом крышу дома напротив. Она не сомневалась, что враг — именно там. И не ошиблась. Конечно, с расстояния не меньше полусотни метров она не могла разглядеть лица, но у нее не было особых сомнений. Это могла быть только Асият.

Что ж, сейчас на кону — не олимпийское золото, а кое-что поважнее. И штрафной круг в случае промаха не побежишь. И тренер не поддержит, и допинг не поможет.

Но допинг — это для норвежских туберкулезников. А она и так сумеет.

«А хорошо, что не принесла со службы боевые патроны, — поймала она себя на мысли. — Асият мстит за детей. Ее можно понять».

Она положила зайца на трубу в качестве опоры и опустила ствол винтовки между его плюшевых ушей…

Увидев, как парень, вскрикнув, упал и выронил свою штуковину, Асият мгновенно переместила прицел на окно. Но, вопреки ожиданию, там никто не появился. Штора, правда, чуть заметно дрогнула, но это мог быть просто сквозняк.

Ничего! Никуда не денется. Шум во дворе очень скоро привлечет ее внимание.

Асият поерзала на месте, проверяя устойчивость, и снова прильнула к прицелу, стараясь одновременно держать в поле зрения подъезд. Заметив через некоторое время, что открывается дверь, она мгновенно навела ствол на проем. Но из подъезда, опасливо озираясь, вышла какая-то тетка с большой хозяйственной сумкой. Помянув шайтана, Асият снова перевела прицел на окно.

…Пуля летела с севера на юг, почти параллельно линии горизонта. На фоне унылых крыш и серого юрьевского неба. Промчалась мимо тарелок-антенн, просвистела рядом со стайкой голубей, греющихся на заходящем солнышке, прошила белье, развешанное какой-то хозяйкой на специально натянутых веревочках, и, наконец, достигла цели…

А вторая пуля уже мчалась следом, чтобы хотя бы на короткое время восстановить хрупкий баланс сил Добра и Зла…

Вокруг лежавшего на грязном асфальте Малинина уже собирался народ. Кто-то — видимо, имевший познания в медицине — наложил на бедро жгут и перевязал рану оторванным от его рубашки рукавом. Это не избавило от боли — раненый хоть уже и не орал, но продолжал стонать. В паре метров валялись разбитые очки.

— Молодой человек, где ж вы так умудрились пораниться? Надо смотреть под ноги…

— Да пить меньше надо…

Ирина подбежала, опустилась возле него, положила его голову себе на колени и принялась гладить.

— Бедный мой… Ниндзя мой маленький… Опять тебе досталось… Прости меня… Потерпи, потерпи… Все закончилось… Больше никто тебя не тронет. Никто-никто!.. Не было никакой комбинации, все по-настоящему… Мы съездим в Мексику. Обязательно съездим! Текилу попробуем и мороженое с перцем. Картины Сикейроса посмотрим, пирамиды… И очки новые купим… Журавлик мой милый, зайчик родной…

* * *

На крыше нашли пятно от крови. Сама Асият как сквозь кровлю провалилась. Руслана поймали у себя дома, но, допросив, отпустили — предъявить ему было нечего, а беспредела не хотелось. Он заявил, что действительно приезжал в Юрьевск, якобы навестить армейского друга, а где Асият, не знает.

Кленов расстроился и, выбивая пальцами «Прощание славянки», предлагал Ирине куда-нибудь на время уехать, но она опять отказалась.

После разговора с командиром Ирина вышла на улицу и вдруг почувствовала: она успокоилась. И еще пришла не объяснимая ничем уверенность, что все теперь — точно будет хорошо. Потому что она никогда больше не прижмет к плечу приклад боевой винтовки. И не только. Она вспомнила, как несколько дней назад, после выписки Дениса из больницы, она рано утром поехала на его старой «пятерке» к реке — к той самой излучине, у которой она с мальчишками каталась когда-то на плотах.