– Растяпа, а ну назад! – возмутился Расмус.

Растяпа прибавил скорости. Он невозмутимо удирал прочь, когда вдруг сильная рука ухватила его за шкирку и бесцеремонно подтащила обратно к Расмусу. Тот бросил сердитый взгляд – но не на Растяпу, а на нахального хозяина руки.

– Наконец-то я вас нашёл, – радостно сказал Юаким. – Здравствуйте, ОАО «Объединённый утиль»! Если бы вы только знали, как был счастлив папа!

– Замечательно, – мрачно сказал Расмус.

– Он обязательно поблагодарит вас сам, – заверил Юаким. – А пока давайте-ка я куплю вам мороженого.

Понтус хихикнул.

– Спасибо, – сурово ответил Расмус, – нам уже купили мороженого.

Юаким засмеялся:

– Вот как? Но всё-таки спасибо вам. Если бы вы знали, как был счастлив папа!

Расмус снова сердито поднял глаза:

– Это мы уже слышали. Хорошо бы все были так же счастливы!

– Ты о чём? – удивился Юаким. – Разве здесь кто-то грустит?

– А тебе какая разница? – отрезал Расмус. – Но если хочешь знать, она не хотела, чтобы Ян её целовал, и сопротивлялась!

Сказав это, Расмус вдруг подумал: а что, если Приккен, как госпожа Эноксон, которую они переводили через дорогу, сначала хотела, а уж потом начала сопротивляться?

Юаким изумлённо смотрел на них:

– Устами младенцев… Может быть, вы всё-таки хотите мороженого?

– Нет уж, спасибо, – сказал Расмус. – Топай к своим «ненужным вещам»!

И Юаким ушёл.

– Он пошёл на вал, – заметил Понтус.

Городской парк находился на возвышении, на валу росли шишковатые тенистые дубы. Под дубами стояли две скамеечки, и оттуда открывался вид на весь Вестанвик: и на старую ратушу, и на церковь, и на любимую школу. В это время года на валу было особенно красиво, и ничего удивительного в том, что Юаким туда направился.

– Приккен только что пошла туда же, – сообщил Понтус.

Расмус посмотрел на него долгим испытующим взглядом, а потом прицепил Растяпу к поводку.

– А что, если и нам пойти полюбоваться пейзажем? Тыщу лет не был на валу!

Вообще-то раньше Расмус никогда не горел желанием любоваться пейзажем – но могло ему этого захотеться именно сейчас?!

Нет, они не стали неожиданно выскакивать из-за кустов и подходить поближе. Издалека было видно, что обе скамеечки под дубами заняты. Оставалось только устроиться поудобнее за деревьями и подождать, пока освободится место.

На одной скамейке сидела особа в накрахмаленном клетчатом платье, на другой – некий молодой человек в светло-сером вельветовом костюме, и оба они с поразительным упорством любовались пейзажем. Конечно, Вестанвик в цветущих яблонях и сирени дивно хорош, но всё-таки не настолько, чтобы не отрывать глаз целую вечность! Можно, пожалуй, чуть-чуть повернуть голову и посмотреть, кто сидит на соседней скамеечке. Но двое упрямцев, кажется, совершенно этого не понимали.

– Угадай, что у меня есть, – шепнул Расмус, вынимая из кармана фотографию. Она так помялась и истёрлась, что едва можно было разобрать, кто на ней изображён, но подпись ещё читалась, и они вместе прочли: «Ты – навсегда!»

– Похоже, он не соврал, – заметил Понтус и посмотрел Расмусу в глаза.

Расмус кивнул:

– Подержи Растяпу. Я сейчас.

Как переменчива жизнь в одиннадцать лет! Вчера ты был совладельцем ОАО «Объединённый утиль», сегодня состоишь в «Союзе спасения жертв несчастной любви»… Сейчас под дубами притаился, если вы ещё не догадались, не «Объединённый утиль», а «Союз спасения», и один из его представителей только что тихо и незаметно подбросил фотографию на скамеечку рядом с Приккен. И теперь настала очередь Расмуса с Понтусом – и даже Растяпы – любоваться окрестностями. Правда, Вестанвик им был виден так себе, зато скамеечки, Приккен и Юаким оказались прямо перед глазами. И Приккен только что положила руку Юакиму на плечо.

«Союз спасения» мог быть доволен. И он был доволен.

Правда, Понтуса очень пугала мысль, что в один прекрасный день он потеряет разум точь-в-точь как эти двое на скамеечке. И что тогда? Он с беспокойством покачал головой:

– А если и мы когда-нибудь вот так?..

Но Расмус его успокоил. Расмус был абсолютно уверен:

– Мы? Никогда!